Утренний Всадник

На тридевятом небе стоит город медный,
А в том городе медном – терем железный!
А в том тереме сидит сам Стрибог-Ветровей,
Дух Бурен, с устами затворенными!
Закован он в семьдесят семь цепей,
Заточен за семьдесят семь дверей,
Заперт на семьдесят семь замков,
На семьдесят семь крюков!
Собирались облака издалека!
Собирались птицы серые, клювы железные!
Стали бить-клевать замки и оковы!
У небесной мельницы жернова вертятся!
Ты вставай, Стрибог-Отец, выпускай своих сыновей!
Первого сына

– Ветер Восточный,Второго сына – Ветер Закатный,Третьего сына – Ветер Полуночный!

Отвечая заклинанию, серые снеговые облака заколебались, побежали по небу чуть быстрее. Сильнее потянуло ветром; Держимир вдруг промерз до костей, но постарался собраться с силами, как будто это ему сейчас предстояло вести облачную битву. А может быть, так и есть?

Резким и сильным движением Держимир взмахнул рукой. По его знаку отроки разом выпустили в небо два десятка стрел, чтобы железные наконечники, как клювы серых облачных птиц, разбили тучу и выпустили ветер.

Звенила закружилась на месте, затрясла волосами, сильнее задвигала метлой. Снег летел с горы целыми тучами, ветер загудел громче, словно пробуя заново голос, и чародейка пронзительно кричала, чтобы не дать ему заглушить заклинание до того, как оно обретет полную силу.

Вы летите, буйные ветры,
Не зеленого леса ломати,
Не на поле коренья вон корчевати!
Вы, буйные ветры, летите,
Снежны облака гоните!
Быстрою метелью землю завейте!
Небо затмите, солнце запорошите!
Небо и земля содрогаются,
Горы и долы колебаются,
Снежны облака распадаются,
Снеги велики на волю вырываются!

На краю небосклона загудела многоголосая, суровая буря; Дух Бурен, посланник Стрибога, мчался к земле.

Отроки дружно ударили мечами о щиты, вплетая железный звон в шум надвигающейся бури, приглашая ее ответить, поспорить.

И Дух Бурен ответил: резкий порыв ветра едва не снес с вершины Звенилу, но она продолжала исступленно кричать, упираясь в снег рукоятью метлы:

Ветры-ветерочки, вихори-вихрочки!
Спущу я с вами свои слова, свою силу,
На свою сторону, на весь простор!
Где ее найдете, там и возьмете,
На зеленом лесу, на крутой горе,
на сыром коренье!

Байан-А-Тан первым опустил меч и самозабвенно завыл, подражая волку, и вой его подхватили отроки, словно волчья стая, поющая хвалебную песню своей зимней повелительнице-Зимерзле.

Они уже почти не видели друг друга: над Истиром сомкнулись темные облака, тучи снега неслись с неба к земле, метель мчалась со всех сторон, заглушала голоса, слепила взоры. Недавняя тишина пропала, дикие ветры, спущенные Стрибогом с ледяных цепей, порвали ее на клочки и разнесли по свету, побросали в лесу на ветви и коряги. Весь мир наполнился серым мглистым кружением, верчением, завыванием.

А где-то у края обрыва вертелась Звенила, не в силах остановиться. Сама Зимерзла вошла в нее и плясала дикую пляску своего торжества.

* * *

– Отдай Кременю коня, садись ко мне за спину! А не то снесет тебя!

Наклонившись к самому уху Смеяны и крепко держа ее за плечо, Светловой кричал во весь голос, но Смеяна едва слышала его.

Второй рукой он держал перед собой щит, прикрывая себя и девушку от диких порывов снежного вихря. Казалось, что уже глубокая ночь – так темно было от хмурых туч, затянувших небо. Но и самих туч уже давно нельзя было разглядеть; нельзя было даже толком открыть глаза, поднять голову – плотный снежный вихрь слепил, душил, колол кожу сотнями ледяных стрел, сек ледяными бичами.

Люди закрывались от ветра локтями, щитами, кони топтались на месте, не в силах сделать ни шагу.

«Где я теперь Кременя найду?» – хотела крикнуть в ответ Смеяна, но не смогла открыть рот – его тут же залепило снегом, и она плотно сжала холодные губы.

Кожа у нее на лбу уже заледенела, и не верилось, что сегодня утром был хмурый, но тихий и теплый день. Сегодня утром – это когда? Дух Бурен сожрал время, растянулся на дни и месяцы, поглотил весь белый свет.

В реве бурана послышался обрывок странного низкого звука. Это было похоже на вой, но это не было голосом вихря.