Утренний Всадник

Слова о невесте Велемог пропустил пока что мимо ушей, потому что начало этой речи было ему совсем непонятно.

– Как – миновал? – повторил он. – Не хочешь ли ты сказать, что я оставил устье Пряжи за спиной?

Он оглянулся, точно не доверял своей памяти об оставленной позади дороге. Боримир усмехнулся. Среди тяжкой досады, которую ему причинил это поход, он наконец нашел утешение: Велемог выглядел в этих проклятых Свентовидом местах таким же дураком, если не больше.

Позади себя Велемог увидел часть леса, вдоль которого они ехали, а устье Пряжи находилось в долине, которая ждала впереди. И только сейчас ему показалось, что они едут вдоль леса как-то очень долго и долина уже давно должна была показаться.

– Мы утром проехали какую-то речку, – сказал Светловой, еще не очень понимая, к чьей чести послужит это наблюдение.

Он совсем не знал этих мест и не видел в протяженности леса ничего странного. И речевинские северные земли на том берегу Истира, и дрёмические на этом были очень мало заселены, и день пути по безлюдному лесу вовсе не был чем-то удивительным.

– Это и была Пряжа! – насмешливо сказал князь Боримир, не удостоив даже взглядом Светловоя, с которым совсем не считался, и обращаясь к одному Велемогу. – Этот лес вырос за несколько ночей, пока мы сюда шли. А может быть, упал с небес! В прошлом году его не было!

– Это верно, Обета слышит! – подтвердил коренастый мужчина с короткой бородой.

Должно быть, он служил рарогам проводником.

– А пойти вдоль Пряжи через лес вы не могли, раз уж он вырос? – с раздражением отозвался Велемог, еще не зная, как ко всему этому отнестись и принимать ли на веру.

– Попробуй-ка сам! – ответил Боримир, загадочно сузив свои зеленые глаза.

И речевины попробовали. Нетерпение Велемога поскорее добраться до обиталища Дарованы толкнуло бы его и на более трудные препятствия, чем этот лес. До самого вечера дружина пыталась пройти то вдоль русла Пряжи, то напрямик. Но мало кому удалось отойти от опушки дальше чем на полперестрела. А те, кому удалось, поспешили вернуться, пока не потеряли дорогу назад. Стволы деревьев сдвигались на глазах, притом на такое расстояние, чтобы человек мог попытаться протиснуться между ними; протиснуться, чтобы застрять и выбраться на волю только с весьма помятыми боками и исцарапанным лицом. Бревна бурелома поднимались, если человек пытался перешагнуть через них, и опускались, если кто-то хотел проползти низом. Охваченные ужасом, люди бормотали заговоры от леших, стремились назад к опушке, но ветви сплетались, преграждая путь, вершины заслоняли небо. Только когда, потеряв всякое самообладание, человек начинал с криком рубить топором направо и налево, лес соглашался его выпустить: в этом случае местные лешии верили, что смутьян больше не посмеет потревожить их покой.

К вечеру речевины снова собрались на месте встречи с рарогами. Дружина Боримира посмеивалась в кулаки; теперь Велемог понимал, откуда у них царапины на щеках и синяки под глазами. У него самого лоб был жестоко ободран о сосновую кору, а локоть, защемленный сучьями, так болел, что впору было подвешивать руку к груди. Но князь Велемог не желал признать поражения.

– С нечистью надо бороться не так! – наконец решил он. – Здесь нужен сильный волхв.

– Так поищи его, – посоветовал Боримир, тщательно скрывая свое удовольствие от вида исцарапанного и злого Велемога. – У меня тут есть один старик, но ему этот лес оказался не по зубам. Правда, у него всего-то осталось полтора зуба, и те друг на друга не сходятся! Он попробовал было бормотать и ворожить, да с тех пор лежит в волокуше под шкурой и дрожит.

Почти не слушая насмешливой речи, князь Велемог оглядывался, словно искал средство где-то поблизости от себя. И, как ни странно, нашел. Рядом со Светловоем, не меньше других удрученным неудачей, он заметил бледное лицо чародейки. Это она подлечила Жизнеславу, так что надежды Велемога на скорое вдовство несколько покачнулись. Но раз уж в ней такая сила, то пусть послужит доброму делу!

Встретив его взгляд, чародейка ответила своим, таким прямым и понимающим, что Велемог даже не стал тратить даром слов: Звенила уже знала, чего он от нее хочет.

– Приготовьте хорошего коня для жертвы, – только и сказала она. – Завтра на рассвете я сделаю это. Здесь велика сила Макоши, но Перун Праведный сильнее ее. Земля дрёмичей – его земля. Сила его близка мне. Я позову ее.

Велемог вгляделся в лицо чародейки, желая удостовериться, что она действительно так убеждена в своих силах, и невольно вздрогнул. Ему показалось, что чья-то уверенная рука проникла ему в душу, жадной горстью зачерпнула тепла и исчезла, сжав в кулаке добычу. А сам он разом ослабел, ощутил желание поскорее сесть на что-нибудь, а не то откажут ноги.

Пламя костра бросало огненные блики в глаза чародейки, она протянула руки к огню, как будто хотела набрать про запас тепла. В ее лице пробегали мелкие судороги, как рябь по воде; она смотрела в огонь и видела там те же Глаза Тьмы, что далекой зимней ночью впервые указали ей путь. Теперь Вела должна исполнить обещания.

* * *