Утренний Всадник

Холодный ужас хлынул по жилам, волосы явственно шевельнулись под шапкой. У всадника была волчья голова. Слышавший о любви дрёмичей к личинам, Велемог попытался взять себя в руки и подавить первый испуг, но чем больше он смотрел, тем крепче леденело сердце: это была не личина, это была живая голова волка на человеческих плечах. В приоткрытой пасти сверкал тесный ряд белых зубов, глаза горели красным огнем, уши стояли торчком, как у настороженной собаки, и на звериной морде было то самое осмысленное выражение жестокости, которое и делает оборотней настолько ужасными. Нет ничего хуже безжалостной, кровожадной силы зверя, соединенной с человеческим разумом.

Не думая, Велемог метнул сулицу: руки сами сделали привычное дело. Острие ударило прямо в грудь оборотню, но сулица отскочила, упала на землю. Всадник слетел с седла, покатился по земле… И на мокром ковре прошлогодней травы вдруг оказался волк, огромный белый зверь с черноватыми подпалинами на груди и на лапах. Только голова с горящими багровым огнем глазами, с оскаленной пастью осталась прежней.

Конь его мчался прочь, разметав по ветру серую гриву; присев, волк вскинул к небу морду и завыл. Пронзительный, холодящий вой понесся над полем, и ему ответили десятки волчьих голосов. В рядах речевинов раздались крики: невесть откуда взявшиеся десятки волков набросились на конные полки. Кони бились, ржали в непобедимом ужасе перед серой смертью, рвали поводья и мчались прочь, не слушая всадников, а волки выли, бросались и вцеплялись в горло коням, рвали и отпрыгивали, чтобы тут же броситься на других.

Конные полки Светловоя и Боримира были рассеяны; не в силах удержать бесившихся от ужаса коней, всадники летели в разные стороны от пешего строя; одни пытались удержать коней, другие падали на землю, стремясь лишь не попасть под копыта. Вслед им летели стрелы: дрёмическая стена подошла уже настолько близко, что стрелы скрытых за щитами лучников достигали до противника. Но самое страшное было не в этом. Потерявший коня, с расцарапанной в кровь щекой, с трудом поднявшийся на ноги князь Велемог видел, как конные полки Держимира стремительной смертоносной волной катятся на оставшиеся без защиты края его стены. Хуже этого ничего нет: стена, неповоротливая и почти неспособная защищать свои края, способна биться только до тех пор, пока ее прикрывает конница. А без нее битва превращается в избиение. Земля дрожала, конский топот казался громом, заглушавшим даже боевые кличи самих дрёмичей.

Но Велемог не был бы достоин своего княжеского рода, если бы растерялся. Бессознательно стерев кровь со щеки, безумными глазами он окинул поле, выискивая волка-оборотня, с которого начался этот ужас, но того нигде не было видно. Конница дрёмичей била края пешей стены, а прямо на Велемога надвигался ратный строй дрёмичей, ощерившийся копьями. Стрелы пролетали над его головой, и ему даже почудился где-то вдали отчаянный крик Держимира, требовавший не стрелять в него, Велемога. Видно, живым хочет взять, гром его разрази…

Повернувшись, князь Велемог бегом бросился назад. Середина пешей стены, теснимая собственными краями, еще держалась; ряды расступились, впустили князя в середину.

– Держаться! Держаться! – кричал он, сам себя не слыша.

В мыслях его билась отчаянная надежда: раз волчий вой прекратился, то, может быть, Светловою и Боримиру удастся собрать рассеянную конницу и вернуть ее в бой.

* * *

Боримир лишился коня одним из первых: огромный волк с бешеными красными глазами вцепился ему в горло и мощным толчком опрокинул на землю, словно новорожденного жеребенка. Боримир, обученный падать из седла, прокатился по земле и остался невредим, только ушибся о чей-то брошенный щит; он уже считал себя мертвым, ожидая, что вот-вот звериные зубы вопьются ему в шею. Но рядом метнулся горячий вихрь, ноздрей коснулся звериный запах – волк промчался мимо. Боримир мгновенно вскочил на ноги, уже держа наготове нож, но зверя близко не было. Увернувшись от чьего-то коня, с задушенным храпом мчавшегося мимо, Боримир оглянулся: всадник висел на конском боку, ремни седла были порваны, и он из последних сил удерживался, чтобы не сорваться под копыта.

Бешеный конь унес Боримира довольно далеко: стена речевинов осталась позади, и ее уже плохо было видно из-под насевших дрёмических конных полков. «Почему же их кони не понесли?» – мелькнуло в мыслях Боримира. Но долго раздумывать об этом было некогда. Быстро вертя головой по сторонам, князь искал своих: рароги в чешуйчатых панцирях, в округлых, по заморянскому образцу, шлемах с полумасками были хорошо заметны среди других. Впереди и по бокам он видел множество своих всадников, уносимых бешеными конями. Вся его дружина стояла с этого бока, поэтому и рассеялась теперь в одной стороне. Собрать ее будет легче.

Мимо скакал конь без всадника, роняя хлопья белой пены с удил, но уже замедляя шаг: первый испуг миновал, а волков поблизости больше не было. Примерившись, Боримир ловко прыгнул, повис на узде, смирил коня и вскочил в седло. На коне – и снова князь!