Утро без рассвета. Колыма

Лишь через неделю они пришли к морю. Оно уже очистилось ото льда. Митька с Костей долго смотрели на воду. «Наверное о матери вспоминает» — подумал Костя. А мальчишка внезапно прижался:

— А ты жив! Жив! — заплакал он вдруг совсем по-детски.

***

Аркадий, приземлившись в Оссоре, тут же решил узнать, как добраться ему до Анапки.

— Мы вам ничем помочь не сумеем. Оба наши вертолета отправлены в оленеводческие бригады. А самолет в Анапке приземлиться не сможет, — развел руками начальник аэропорта.

— Как же туда добираться? — спросил следователь.

— Только морем. Но сейчас еще невозможно.

— Почему?

— Само море от льда очистилось. Но северные реки, впадающие в море, только начинают открываться.

— Ну и что?

— Как что? Лед! Сплошное месиво. Ни один катер, ни одно судно не пройдет к Анапке. На льду все винты срежет. А что потом?

— А когда можно будет добраться? — спросил уныло Яровой.

— Недели две, три подождать надо.

Настроение у Ярового совсем упало. Он решил сам сходить к пирсу.

Море сплошь было усеяно льдом. Маленькие, большие льдины скопились у берегов сплошным крошевом льда. Он перетирался тихими накатами, шелестел холодом. Куда ни глянь — сплошное месиво льда. Серое, колючее.

«Как добраться в Анапку?» — мучительно думал Аркадий, и заметил старика, сидевшего на просмоленной, перевернутой вверх дном лодке. Он курил, неподвижно смотрел на море.

— Здравствуйте, — подошел к нему Яровой.

— Здорово! — смерил старик изучающе.

— Это ваша лодка, отец?

— Моя!

— Да. Хорошо иметь свою лодку, — вздохнул следователь.

— А тебе какая нужда в ней?

— В Анапку надо.

— И-и, ты что? Иль не видишь, что на море делается?

— Вижу. Но мне надо.

— Помирать надо? Ты что? Какой сумасшедший рискнет нынче поехать? Да ни за что! Ни за какие деньги! Это же верная смерть! Видать, ты ни разу в море не был, — покачал головой старик. И спросил:

— Приезжий что ли? — Да.

— А чего тебе в Анапке надо?

— Дела…

— К бабе что-ль?

— Нет!

— Какие дела могут быть в Анапке?

— Послушай, отец, подскажи, как добраться. Старик внимательно смотрел на Аркадия.

— Ну, если тебе жизнь не мила, ступай к Федору. Знаешь его?

— Нет.

— Это отпетый пьяница. Если он еще не опохмелился и у него нет денег, то возьмется. У него своя дюралевая лодка есть. Кроме него, никто не повезет. Но и за него поручиться не могу. Как доберешься, если не возьмется — ума не приложу.

— А где он живет? — оживился Яровой.

— Вон дом — видишь? А вон его лодка. Постучи по ней, он и выйдет.

Аркадий последовал совету старика. Из дома вышел угрюмый, с мутными глазами мужик. Подошел.

— Тебе чего?

— В Анапку надо.

— Ты что? Глянь, че творится на море!

— Мне нужно. Срочно.

— Сдыхай сам. Я не поеду.

— Я заплачу, — глянул на него Яровой.

— А сколько?

— Сколько нужно.

Мужик остановился. Почесал взъерошенную макушку.

— Сотню возьму. Не меньше, — сказал он, немного подумав.

— Идет. Согласен.

— Тогда садись. Я мотор принесу, — вернулся мужик в дом. Через десяток минут он вышел одетый. Нес на плече мотор. Установив его, он принес дюралевое весло. И, столкнув лодку в ледяное месиво, сказал:

— Пошли!

Слабосильный мотор «Москва» работал на малых оборотах. Федор стоял в лодке в полный рост, отгребая лед от мотора, потом передал весло Аркадию.

— Работай, — а сам сел управлять лодкой.

Яровой видел, как старик, оставшийся на берегу, удивленно рот разинув, смотрел им вслед. Лодка медленно удалялась от берега. Зарывалась носом в ледяную кашу.

— Греби быстрей, — подгонял Федор.

Следователь старался изо всех сил. Он ни на минуту не отдохнул. Но стало жарко. Яровой снял куртку.

— Греби! — услышал он голос Федора.

И снова весло заходило в руках. Но море, словно нарочно, подсовывало к бортам льдины покрупнее, потолще. А вот одна — слоном громадным прижалась к борту. Нет сил сдвинуть, отпихнуть ее.

— Пошла, — уперся в нее Яровой, но льдина не двигается с места.

— Левее! — кричит Яровой Федору. Но поздно. Мотор умолк. В лодке стало тихо.

— В лоб твою собаку! — ругается Федор и втаскивает мотор в лодку. Осматривает.

— Что там у тебя?

— Шпонку срезало, тудыт его мать этот лед! — роется Федор в карманах.

А лед стискивает, сдавливает лодку. Борта скрипят. Льдины поднимаются, норовя перевалиться в лодку.

— Отгребай! — крикнул Федор.

Аркадий отпихивает льдины. Они прячутся под дно лодки, поднырнув, поднимают ее над водой.

— Греби! А то перевернемся!

Лед стиснул лодку в сильные ладони и-словно шутя, играясь с нею, сдавливает постепенно. Наслаждаясь своею силой и ее слабостью.

— Греби! Выходи правее!

Ладони Ярового мозолями покрылись. Федор подвешивает мотор. Обходит льдины на малом газу.

— Ты откуда? — спрашивает Федор.

— С материка, — не прекращает тот работать веслом.

— То-то я тебя здесь не видел. А кто меня тебе подсказал?

— Старик, я его не знаю.

— Хм, поди пьяницей назвал? — глянул Федор на Аркадия вопросительно.

Тот промолчал.

— Я на море работал. Боцманом. Потом списали. Из-за этого дела, — щелкнул себе по горлу Федор.

— А с чего это ты запил?