Утро богов

С некоторыми поправками это передает и мое состояние. И дает ответ, почему я смог угадать это имя: Царевна Лебедь. Все жило во мне до поры до времени, я наделил этим своего героя. Оказалось — со мной происходит то же. Но я вхожу в борьбу не с атлантами и не за этрусские древности. Ранг этой борьбы намного выше. Еще точнее: он самый высокий, последний.

Приведу вольное изложение одной из работ, посвященных «Авесте».

Состояние человека, его души есть печальное следствие того, что смешались две субстанции. Одна из них — Разум, Добро, Свет. Другая — Материя, Зло, Тьма. Три имени у каждой. Эти имена мы должны знать. Очень давно, в начале времен царством Света управлял Отец Величия, а царством Тьмы — Князь Тьмы. Князь Тьмы нарушил это равновесие. Его привлек блеск светлого царства. Опасаясь нападения, Отец Величия вызвал к жизни эманации света, несущие силы добра. Но силы света были сначала побеждены тьмой, растворены в ней. Произошло смешение. Главная тема всего последующего — освобождение эманаций, частиц света, воссоединение их с царством Света.

Веет ветер. Есть такое простое выражение в русском языке. Узнаем же правду: это тавтология. Потому что Вайу — имя бога, оно переводится как «ветер». А глагол «веять» одного с ним корня. Как и многое в русском, даже современном, одного корня с авестийским. Так же в ванском (урартийском) языке атсу-месяц привело к русскому устойчивому сочетанию «ясный месяц», а другое слово, означающее «море», породило устойчивое «синее море», «море синее», которое закреплено, конечно же, смыслом.

Так вот даже ветер и бог ветра разделились, раздвоились подобно моему герою Владимиру Санину. В текстах авестийского круга есть злой Вайу (Вай) и благой Вайу. Добрый и благой Вайу защищает праведных и сопровождает души умерших. Его злой двойник похож на демона смерти — дайва. Он вредит душам чем может.

Роль того же бога понимают и иначе:

«Вай, некогда бог ветра, который дует между небом и землей, стал теперь олицетворением промежуточного пространства между царством Света вверху и царством Тьмы внизу. Внутри этой безликой стихии происходит борьба между Светом и Тьмой… Вай стал местом смешения сил добра и зла».

Королева ос

Стежка ведет тебя в знакомые места. Свободный вечер. Ты по инерции продолжаешь думать о приглушенной и стертой временем связи древних с тонким миром. Приходит на ум недавняя публикация. Газета «Аль-Ахбар» сообщила изумительный факт: профессор Саид Мухаммед Сабет из Каира объявил, что в эпоху пирамид не только знали явление радиоактивности, но и применяли его на практике гораздо лучше, чем порой сейчас, — более достойным образом. Можно говорить о радиационном секрете мумий фараонов. В непосредственной близости от них фотопленка нередко засвечивается. А приборы постоянно отмечают превышение фона опасных излучений. Выражение «лучи смерти» приобретает иной смысл. Они, эти лучи, оказываются естественными спутниками людей, уходящих в иной мир. Недаром, как ни пытались ученые воспроизвести бальзамирующие смеси, результаты у них хуже, чем у египетских мастеров своего дела.

Радиоактивность — ключ к астральному миру, так считали мудрейшие из современников фараонов. И оставили нам тому доказательство. Каирский профессор изучал фон рядом с мумифицированными некогда животными, сохранившимися с тех давних времен в музее зоопарка, и отметил: все, как обычно. Очевидно, животным, кошкам, обезьянам, крокодилам мудрецы далеких от нас эпох ключей к астральному миру не выдавали. Сохранность их мумий потому несравненно хуже.

Обжигающие составы, упоминаемые в надписи на одной из гробниц (где покоилось мумифицированное тело древнеегипетского врача), можно думать, и есть то самое средство, о котором ничего определенного сказать нельзя, кроме того, что оно, вероятней всего, радиоактивно.

…А солнце уже низко над водой, и отраженные лучи от легкой зыби слепят глаза. На этот раз стежка вывела тебя помимо сознания к низкому берегу с зеленым пригорком. Пока ты мысленно обсуждал с профессором полученные им результаты, тропа уперлась в этот пригорок.

Молодая женщина. Неподалеку — два парня. Ты проходишь мимо, бросаешь на траву пляжное полотенце, затем сумку. Падаешь на руки, приземляешься, отжимаешься несколько раз, стараясь изобразить из себя в присутствии красивой женщины атлета или хотя бы заканчивающего свою карьеру спортсмена. Тебе это удается. Тебе подарен рассеянный взгляд. Это допустимый для очаровательных дам знак внимания, известный до прихода турок в Византию, затем в Европу. Только паранджа свела на нет его смысл и значение.