Утро богов

После этого Цвет со стыдом и страхом размышляет о том, что было бы, если все человеческие желания обладали способностью мгновенно исполняться: мир охватило бы кровавое безумие.

«Пусть сейчас, в апреле месяце, на столике очутится арбуз!» — это одно из невинных пожеланий Цвета. Но арбуз не появился.

«Хочу, во-первых, чтобы сию минуту зажегся свет. А во-вторых, хочу во что бы то ни стало духов «Ландыш».

В ту же минуту вошел проводник со свечкой на длинном шесте. Он зажег газ в круглом стеклянном фонаре…»

И тот же проводник протянул Ивану Степановичу флакон из-под духов с запахом ландышей. Кто-то забыл его.

Магия. Но в сферу ее включены только те явления, которые не нарушают законов природы. Арбуз в апреле отменяется! Отменяются или не так точно выполняются кое-какие другие желания героя.

Не все пожелания безобидны, но, однако, материализуются. Сцена на скачках, где Цвет делает ставку на лошадь Сатанеллу, убеждает в этом.

«Эта скачка была по своей неожиданности и нелепости единственной, какую только видели за всю свою жизнь поседелые на ипподроме знатоки и любители скакового спорта. Одного из двух общих фаворитов, негра Сципиона, лошадь сбросила на первом же повороте и при этом ударила ногой в голову. Несчастного полуживым унесли на носилках. Вслед за тем упал вместе с лошадью какой-то жокей в малиновом камзоле с зеленой лентой через плечо… Двое столкнулись друг с другом так жестоко, что не смогли продолжать скачку. У одного оказалась вывихнутой рука, а у другого сломалось ребро».

Сатанелла с жокеем Казум-Оглы выигрывает скачку. Желание исполнено. Деньги в кармане.

«Сколько еще несчастий причиню я всем вокруг себя. Что мне делать с собой? Кто научит меня?» — это мысли героя после скачек.

«Но о боге набожный Цвет почему-то в эту минуту не вспомнил» — это прямой ответ автора рассказа на «роковые» вопросы героя этого же рассказа.

«Цвет никому не хотел зла, но невольно причинял его на каждом шагу».

И еще одно горе терзало Цвета, сообщает Куприн. От него уплыло куда-то во тьму прошлое. Он не мог вспомнить его. И это его мучило. (Так и мы, современные люди, не можем вспомнить своего прошлого и даже не хотим этого сделать.)

А настоящее врывалось к разбогатевшему Цвету в кабинет всегда, когда он меньше всего этого желал. Его олицетворяет деловой секретарь. Вот соответствующая сцена:

«Немного времени спустя к нему вошел его личный секретарь, ставленник Тоффеля, низенький и плотный южанин, вертлявый, в черепаховом пенсне, стриженный так низко, что голова его казалась белым шаром с синими от бритья щеками, губами и подбородком. Он всем распоряжался, всеми понукал, был дерзок, высокомерен и шумлив и, в сущности, ничего не знал, не умел и не делал. Он хлопал Цвета по плечу, по животу и по спине и называл его «дорогой мой» и только на одного Тоффеля глядел всегда такими же жадными, просящими, преданными глазами, какими Тоффель глядел на Цвета. Иван Степанович знал о нем очень немногое, а именно, что этого молодого и глупого наглеца звали Борисом Марковичем, что он вел свое происхождение из Одессы и был по убеждению сосьяль-демократ, о чем докладывал на дню по сто раз».

Тоффелю нужно слово, отгаданное Цветом.

И Цвет простодушно дарит секрет. За это он удостаивается похвалы М. И. Тоффеля, овладевшего тайной звезды Соломона. Все исчезает как во сне: деньги, новые друзья и знакомые, великолепное общество, дорогие рестораны, приемы, которые устраивал Цвет. Он обретает душевный покой и прошлое, добровольно отрекшись от всего этого, как от мишуры.

Таков сюжет произведения Куприна.

Внимание привлекает магия. Ее писатель чувствует очень тонко. Чем обыденней явления, цепочка которых ведет к цели, тем большее мастерство достигнуто Необычное в обычном. Это и есть главный, пожалуй, закон.

Одно из немногих исключений — сцена испарения личного секретаря Цвета, надоевшего ему до чертиков.

«И вдруг от нестерпимого, сразу хлынувшего гнева вся комната стала красной в его глазах. — А вы… — прошептал он с ненавистью, — вы сейчас же, вот как стоите здесь, исчезнете! И навсегда!

Секретарь не двинулся с места, но начал быстро бледнеть, линять, обесцвечиваться, сделался прозрачным, потом от него остался только смутный контур, а через две секунды этот призрак на самом деле исчез в виде легкого пара, поднявшегося кверху и растаявшего в воздухе».

Испарив одного лишь секретаря, Цвет не освобождается от магического сна.

Это освобождение приходит позднее. Прерванная жизнь вступает в свои права. Возвращается прошлое.

Этот рассказ о магии и демонических силах Куприн написал в 1917 году. По-моему, он стал прологом к «Мастеру и Маргарите» Булгакова.

Магическая медицина?

В конце мая 1989 года Ванга сказала своей племяннице, что видит рядом с собой красивую женщину в белом. Эта племянница, Красимира Стоянова, написала позднее книгу, которая называется: «Ванга: исповедь слепой ясновидящей». Я читал книгу весной 1991 года. Цитирую воспоминание о женщине, одетой во все белое: