Утро - ещё не день

Томас. Там, где и надеялись, - в Кельне, где его постоянное убежище.

Райен. И теперь он в ваших руках?

Томас. Я не обязан перед вами отчитываться. Могу только сказать, что Каре уже вне вашей сферы действия.

Райен. Вы его убрали...

Томас. Не будем вдаваться в лишние детали. (Короткая пауза.)

Райен. Хорошо. Предложите разумную сумму и принесите запись.

Томас. Сумма уже назначена, мистер. И снижения не будет - можете мне поверить. (Пауза, на этот раз более длительная.)

Райен. Хорошо. Я вам выплачу эту сумму, вы даете мне фактуру и запись. Но и фактура, и запись - это же копии, следовательно, вам ничего не стоит завтра снова прийти ко мне и требовать что-то еще. Короче говоря, обычная механика цепного шантажа.

Томас. Повторяю, я не шантажист. Я занимаюсь честными соглашениями.

Райен. Ваше представление о честности мне известно еще со времен той нигерийской аферы. Помните?

Томас. Не знаю, как вас убедить, что у меня нет других копий.

Райен. Не надо меня убеждать. Все равно я вам не поверю. Поэтому предлагаю очень простой выход: я вам даю деньги, а вы мне - расписку. Таким образом, мы с вами будем связаны до самой могилы, как сиамские близнецы.

Томас. Для меня большая честь быть связанным с таким человеком, как вы... Но только чтоб до могилы...

Райен. Иного выхода нет, Томас. Никто на моем месте не поступил бы иначе. Сознаюсь, что такое решение неудобно для нас обоих и в то же время одинаково устраивает нас. (Короткая пауза.)

Томас. Хорошо, я согласен. Пойдем за деньгами.

Райен. В такое время? Деньги у меня в служебном сейфе. Придете завтра, принесете документы, напишете расписку и получите деньги. Такую фантастическую сумму!..

Томас. Я согласен и на это. Завтра в одиннадцать вас устраивает?

Райен. Всегда к вашим услугам...

Еще несколько незначительных фраз, и пленка кончается.

- Хочу услышать ваше мнение, - говорит Сеймур, пряча магнитофончик и закуривая очередную сигарету.

- Думаю, что Райен очень легко согласился на такую сумму.

- Вы правы.

- Это наталкивает меня на мысль, что выплата вряд ли состоится.

- А почему? У него два чемодана долларов, и, наверное, он уже имел возможность убедиться, что банкноты фальшивые.

- Расписка Томаса тоже недорого стоит, - замечаю я. - Еще меньше будет стоить она, когда Томас обнаружит, что получил чемодан фальшивых долларов.

- Правильно. Томас понимает, что Райен вряд ли воспользуется распиской, которая разоблачает его самого. И, когда Томас увидит, что его обманули, шантаж начнется снова.

- Хотите сказать, что для Райена история с платежом - это лишь способ выиграть врем?

- Нет. Райен в самом деле заплатит ему. Интересно только, когда и как?

Сеймур пытливо смотрит на меня.

- Не хотели бы вы присутствовать во время этого расчета, Майкл?

- Я уже говорил вам: вся эта история меня совсем не интересует.

- Ах да, я забыл, что вы готовы даже рисковать жизнью только в том случае, если видите в этом смысл.

- А как же иначе?

- Просто так: если жизнь чего-то стоит, то лишь потому, что ею можно рисковать. Но что поделаешь - человек часто ценит что-то лишь тогда, когда существует опасность потерять это "что-то".

- Интересно, рискнули бы вы жизнью, когда бы надо было сделать добро?

- А что делаем сейчас мы с вами, Майкл? Мы преследуем двух выродков. Боремся со злом.

- Вы боретесь не потому, что это зло, а просто ради борьбы.

- Возможно. Но разве я виновен в том, что философия и до сего времени не удосужилась объяснить, что такое зло и что - добро?

- Не надо усложнять. Существует еще и мораль.

- Какая, например? Ваша или та, из древних заповедей? Вашей морали я не понимаю. А что касается заповедей, то они, как и все моральные нормы, выдумка корыстолюбивых людей. Когда вы слышите: "Не укради!" - можете быть уверены, что это придумал человек, который не раз крал, иначе этот вопрос его не волновал бы. И когда кто-то вам советует: "Не прелюбодействуй!" знайте, что он имеет красивую жену и боится стать рогоносцем. А что касается заповеди: "Чти отца своего и мать свою" - то ее провозгласили родители, у которых не было абсолютно никаких оснований быть чтимыми.

- Но существуют же еще и другие нормы.

- Например?

- Скажем, "Люби ближнего своего".

- Кто этот ближний, Майкл? Райен или Томас? И почему я обязательно должен его любить? Вы, например, меня любите?

- Ваш вопрос довольно бестактен.

- А какой же он может быть, когда речь идет о добре и зле, о категориях непримиримых, как свет и тьма, как жизнь и смерть, как день и ночь?

- С вами когда-то что-то случилось, Уильям. Я не верю, что вы родились с такими идеями в голове.