Утро космоса. Королев и Гагарин

Второе направление более фантастическое. Всерьез рассматривался крылатый аппарат, на котором можно было бы возвращаться на Землю. Я сразу включился в работу этой группы… Сначала, естественно, больше нравился крылатый аппарат, и мне казалось, что тут все более или менее ясно. Ясно, как выбрать парамет­ры, как выбрать радиус затупления на крыльях, ясно, что он должен был иметь очень тупые крылья, чтобы поменьше были тепловые потоки и легче было решить вопрос с их защитой… Но потом все это направление было отметено, потому что стало ясно, что крылатый аппарат значительно сложнее, чем кажется на первый взгляд – ведь такой аппарат должен был бы прохо­дить гигантский диапазон температур…

Константин Петрович рассказывал об этой идее очень подробно: видно, до нынешнего дня ему нравил­ся «крылатый аппарат», и он сожалеет, что в те годы не удалось технически реализовать эту идею – невоз­можно было, ведь наука о космосе только начинала свой взлет.

– Значит, с точки зрения, скажем, формы, – про­должал Феоктистов, – мы рассматривали самые фан­тастические варианты, начиная с самых простых: конус, конус хвостом вперед, комбинация сферы с цилиндром, зонтик, чтобы увеличить площадь сопротивления и тем самым быстрее затормозить и снизить тепловые пото­ки, что действительно получилось и перегрузки при этом снижались, но вес конструкции, конечно, стремительно разрастался… И наконец, в апреле пришло озарение, родилась мысль, что самое простое – сфера. Сфера – это было самое интересное. Я считаю, что это реша­ющая мысль, которая дала возможность нам выйти вперед… Поскольку корабль предназначался для одно­го человека, то, зная размеры тела, приблизительно оп­ределили размеры аппарата, затем начали размышлять, как обеспечить приземление, мягкую посадку. В апреле основные принципы были сформулированы, в мае были уже оформлены некоторые расчеты, графики, эскизы, и в конце месяца мы доложили о своих предложениях Сергею Павловичу.

Это была одна из приятных встреч, – Константин Петрович улыбается. – Видно было, как он сразу все понял и загорелся… Затем было несколько сражений, мы их выиграли, и в ноябре 58-го состоялся Совет глав­ных конструкторов, который принял решение о том, чтобы сразу ориентироваться на создание спутника для полета человека.

Небольшое отступление. Феоктистов рассказывал о первых этапах рождения «Востока». Для него, есте­ственно, главные события начались в 58-м, когда он начал работать в КБ. Но многие из его соратников и друзей дату рождения космического корабля относят еще к довоенному времени. Так считает Борис Викто­рович Раушенбах, член-корреспондент АН СССР.

– Я начал работать с Сергеем Павловичем, – го­ворит он, – в 37-м году, то есть задолго до войны. Нас было человек семь – я имею в виду инженеров. Ну а затем был рядом с Королевым до его смерти. И что любопытно, за эти годы характер его не менялся. Ко­гда он командовал нами семью и когда в конце своей жизни огромными коллективами, фактически целой от­раслью… Я сказал бы, что у него был характер полко­водца. Он не выдвигал каких-то гениальных идей, тех­нических или научных, но он умел увлечь, поставить четкую задачу, потребовать ее выполнения. Он умел выбирать из множества предлагаемых ему вариантов оптимальный. Были, конечно, и у него ошибки, но в по­давляющем большинстве случаев выбор был верен. Все это, вместе взятое, мне кажется, и привело к тому, что мы под его руководством достигли очень многого.

Теперь о спутнике и корабле, – продолжает Рау­шенбах. – Сам по себе спутник – с точки зрения нау­ки и техники – ничего особенного не представляет. За­пуск его был триумфом ракетоносителя, созданного Ко­ролевым и его коллективом. А спутник – всего лишь доказательство, что такая ракета существует… О «Во­стоке». Он начался почти одновременно со спутником – я имею в виду конструирование аппарата. А над ко­раблем Королев думал еще до войны. Ведь он тогда проектировал планер с ракетным двигателем, который мог бы летать в стратосфере. После войны были пуски вертикальных ракет с животными, где отрабатывались многие вопросы, связанные с созданием корабля для полета человека. Впрочем, прежде чем появился «Во­сток» как таковой, надо было решить огромное коли­чество проблем…

Взрыв восторга, вызванный запуском первого спут­ника, как и следовало ожидать, сменился безудержным полетом фантазии. Газеты и журналы пестрили заго­ловками материалов, в которых главными героями бы­ли космонавты, совершающие близкие и дальние по­леты. «Завтра полетит человек!» – звучало со страниц газет, и у многих, в том числе и у Юрия Гагарина, уже не было сомнений, что потребуются пилоты для спут­ников. Он еще не решался подать рапорт с просьбой направить его, если появится необходимость, для под­готовки к космическому полету, но в редакции га­зет и на радио, в Академию наук и в КБ Королева при­ходили письма, авторы которых предлагали себя для такого полета. Они готовы были отправиться в космос, даже не возвращаясь на Землю, – жертвовать жизнью во имя науки.