Утро космоса. Королев и Гагарин

– Да… фантастика. Всю ночь с 11 на 12 апреля мы были на стартовой. Рано утром приезжает Королев. Уставшие глаза, уставшее лицо, но внешне очень спо­коен…

– Ты провожал Гагарина до корабля?

– Нас было четверо. Мы вместе поднялись на лифте. Подошли к люку, Юрий спрашивает у нашего монтаж­ника: «Ну как?» – «Все в порядке, «первый» сорт, как СП скажет», – ответил он. «Раз так – садимся». По­том была объявлена часовая готовность. Надо прощать­ся с Юрием и закрывать люк. Он смотрит, улыбается, подмигивает. Пожал я ему руку, похлопал по шлему, отошел чуть в сторону. Крышку люка ребята накинули на замки. Все вместе быстро навинчиваем гайки. Все! Вдруг настойчивый сигнал зуммера. Телефон. Голос Ко­ролева: «Правильно ли установлена крышка? Нет ли пе­рекосов?» – «Все нормально». – «Вот в том-то и дело, что ненормально! Нет КП-3…» Я похолодел. Значит, нет электрического контакта, сигнализирующего о нормаль­ном закрытии крышки. «Что можете сделать для провер­ки контакта? – спрашивает Королев. – Успеете снять и снова установить крышку?» – «Успеем, Сергей Павло­вич». Гайки сняты, открываем крышку. Юрий через зер­кальце, пришитое к рукаву скафандра, следит за нами. Чуть-чуть перемещаем кронштейн с контактом и вновь закрываем крышку… Наконец долгожданное: «КП-3 в порядке! Приступайте к проверке герметичности»… Тридцатиминутная готовность. Мы покидаем площадку. Все, теперь мы только зрители…

– Я понимаю, что этот великий день незабываем до мельчайших подробностей. Его нельзя определить одним словом.

– Можно. Это сделал Гагарин…

– И прошлое, и этот день, и будущее?

– Да. Всего одно слово – озорное и бессмертное, гагаринское: «Поехали!»

До старта – пятнадцать минут

– Как у вас гермошлем, закрыт? Закройте гермо­шлем, доложите, – звучит голос Каманина.

– Вас понял: объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально, самочувствие хоро­шее, к старту готов.

На связь с Гагариным выходит Королев.

– «Кедр», я буду вам транслировать команды… Ми­нутная готовность, как вы слышите?

– Вас понял: минутная готовность. Занял исходное положение…

– Дается зажигание, «Кедр».

– Понял: дается зажигание.

– Предварительная… Промежуточная… Главная… Подъем!

– Поехали!.. Шум в кабине слабо слышен. Все про­ходит нормально, самочувствие хорошее, настроение бод­рое, все нормально!

– Мы все желаем вам доброго полета…

– До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!

Этот день врезался в память всех, кто пережил его. Каждый из нас запомнил его на всю жизнь, и мы расска­зываем о своих ощущениях, о своих волнениях, о празд­ничной, счастливой Москве.

У космонавтов, которые пошли работать на косми­ческие орбиты вслед за Юрием Гагариным, свои воспо­минания. И при каждом старте на орбиту – а наше время богато на космические эпопеи! – они возвраща­ются в тот солнечный апрельский день.

– …Когда я улетал, да и другие тоже, хотелось крик­нуть по-гагарински: «Поехали!» Причем и при первом полете, и при втором, – говорит Виктор Горбатко, – но еле сдержал себя. «Поехали!» – это гагаринское, и только его. Оно имело право звучать один раз, тогда, 12 апреля.

– В конце марта все космонавты первой группы разъехались по разным точкам, для связи. Я был на Камчатке. Вдруг сквозь космический треск и шумы слы­шу его голос: «Как у меня дорожка?» – это он о траек­тории спрашивал. Представляете, на активном участке летит, первый старт человека, а Юрий спокойно и дело­вито интересуется очень конкретными вещами. Казалось бы, эмоции должны захлестнуть, а он работает. Значит, Гагарин спрашивает, а параметров у нас еще нет. Но я кричу в микрофон: «Все хорошо! Дорожка отличная! Все в норме!» Гагарин узнал меня: «Спасибо, блон­дин!» – говорит. Вот в этот момент я понял, что все в порядке. – Алексей Леонов на секунду задумывается, вспоминает. – Он меня поразил в то утро своей выдер­жкой, мужеством. Я сам испытал, что такое «активный участок» и встреча с космосом, и до сих пор преклоня­юсь перед Юрием – ему было трудно, но он был уве­рен, что нам, на Земле, гораздо труднее, и поддерживал нас. Забота о других – главная черта Гагарина…

Виталий Севастьянов дважды уходил в космос, ра­ботал там вместе с А. Николаевым и П. Климуком в общей сложности почти три месяца.

82 суток и 108 минут. Казалось бы, несопоставимые цифры?