Утро красит нежным светом… Воспоминания о Москве 1920–1930-х годов

Перечитывая постановление, убеждаешься, что многое в нем было правильным и остро необходимым: Москва должна была стать современным и удобным для всех ее жителей городом, очиститься от трущоб, обрести все блага цивилизации. И в этом направлении еще до войны за каких-нибудь шесть лет (план был рассчитан на десять) было сделано немало. Достаточно упомянуть развитие водопровода и канализации даже на окраинах, широкую газификацию и электрификацию, усовершенствование транспортной сети и т. п.

Однако во многом план страдал гигантоманией и утопизмом. Это особенно касалось новой планировки города. План предусматривал «сохранение основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей». Что это означало? При сохранении старых радиальных и кольцевых магистралей их предполагалось расширить чуть не вдвое; при этом целиком «зарезалась» та или иная сторона плотно застроенной старой улицы, то есть сотни капитальных и еще крепких домов следовало снести. А куда переселять людей? Об этом в плане не говорилось ни слова.

Кроме того, предусматривалась пробивка через живое тело города новых широких магистралей – в этой части план был реализован лишь после войны, причем дело ограничилось лишь двумя магистралями – Новым Арбатом и (частично, без Остоженки) Комсомольским проспектом, если не считать Новокировского, который, как приходилось слышать, до центра (Лубянской площади) доведен не будет[10].

Тверская ул. до реконструкции. Слева – здание Центрального телеграфа.

Фотография 1929 г.

Что касается радиальных магистралей, то осуществлена была лишь реконструкция улицы Горького[11]. Это, бесспорно, сделать было нужно, Москва получила столь необходимую ей достойную главную улицу. Только тот, кто помнит старую, узкую, кривую и холмистую Тверскую, поймет, что без реконструкции она не могла бы продолжать выполнять свою роль и стала бы неким тромбом города.

Проект планировки района Дворца Советов.

Из журнала «Архитектура СССР». 1935 г.

До 1935 года набережные Москвы-реки были укреплены камнем лишь от Устьинского моста и до Большого Каменного, берега Яузы вовсе не были «одеты камнем». По зеленым склонам, заросшим крапивой, репейником и щавелем, бегали ребята, валялись подозрительного вида босяки. Особенно ужасны были берега Яузы, даже около её устья. Кое-где, привязанные веревкой к колышку, блеяли козы. Сюда сливались помои, среди репья валялись изношенные калоши, дырявые ведра, дохлые кошки. Бурая, с лиловыми нефтяными подтеками Яуза, обтекая кирпичи и коряги, испуская зловоние, с трудом пробивала себе путь к Москве-реке, и это всего лишь в каком-нибудь километре от Кремля.

Еще до войны Москва-река и Яуза преобразились неузнаваемо. Уровень поднялся за счет волжской воды, старые мосты заменились широкими, новыми, булыжные набережные были расширены и заасфальтированы. Всё это предусматривалось планом и было точно и в указанный срок выполнено.

Но сколько в генплане было нелепого и несообразного! «Красную площадь расширить вдвое» – за счет чего? Говорили – ГУМа: вместо него, вернее в глубине, за ним, проектировался огромный и уродливый Дом промышленности, буквально задавливающий Кремль. Композиционным центром города, должен был стать уже не Кремль, а 420-метровый Дворец Советов, увенчанный более чем стометровой статуей Ленина, которая, как говорили знатоки, большее время года была бы окутана туманом и облаками. К нему от Лубянской площади должен был вести новый широченный проспект, жертвой которого стал бы не только квартал против Библиотеки им. Ленина, но и Манеж. Предусматривался снос кварталов между Волхонкой и Большим Каменным мостом; стоит посмотреть этот уцелевший, к счастью, квартал, плотно застроенный капитальными жилыми домами – целый районный город.

Дворец Советов, строительство которого началось и было прервано войной, оказался никому не нужен – ни на старом, ни на новом месте, избранном после войны на Ленинских горах[12]. Сколько бы стоило это помпезное сооружение, за счет которого можно и нужно было бы построить для москвичей сносные квартиры или, во всяком случае, лучше подготовиться к войне. С какой горечью я узнал уже после войны, что любимец Гитлера архитектор Шпейер, ознакомившись с генпланом реконструкции Москвы, предложил фюреру свой план нового Берлина с центром – Дворцом Германии на каких-то десять метров, ради рекорда, выше проектировавшегося Дворца Советов!