Утро морей

На нее напали на подземном паркинге, когда она вернулась домой после выезда на объект. Затащили на пожарную лестницу, которой обычные жители дома не пользовались, изнасиловали и избили так сильно, что она оказалась в реанимации. Все это звонивший сообщил Максу скупо и быстро, но Макс-то понимал, что за короткими словами стояли долгие часы страданий и унижения.

Повезло Жене лишь в одном: ее вовремя нашли. Ублюдки, напавшие на нее, не закрыли двери, когда уходили. Это показалось подозрительным другому запоздавшему водителю, подойдя ближе, он увидел сначала брызги крови, а потом и Женю… Думать о том, что с ней стало бы, если бы этот водитель не подошел, Макс себе запретил.

Естественно, он сразу же сорвался к ней. Приехал, хотел увидеть, а его не пустили. В реанимацию очень редко пускают даже родственников, а он ей — никто. Ему только и оставалось, что ждать в коридоре, чувствуя себя зверем, уже загнанным в ловушку.

— Жить будет, — мрачно бросил ему один из врачей. — Вопрос только в том, как.

Это был не единственный вопрос… Тут много вопросов. Максу хотелось сделать хоть что-то, бежать, сражаться, мстить… Но мстить-то нужно себе! Нигде не было указано, что нападение на Женю — это наказание для него. Ему и не нужны были такие указания, он все знал. Эвелина и была предупреждением! Они послали к нему бывшую возлюбленную — а пострадала нынешняя. Почему он не предвидел это?

А как он должен был предвидеть?

И все же ей позволили жить. Изуродованной, избитой, искалеченной — но позволили же! Потому что знали: если бы она умерла, Макс лишь начал бы атаковать «Белый свет» с большей яростью. Но пока она жива, рычаг давления остается, и он должен будет сидеть спокойно, не рыпаться и больше не лаять в ту сторону…

Вот только Макс даже здесь и сейчас не был уверен, что он будет делать дальше и какую из двух возможных жертв принесет.

* * *

Рыжий цветок тянулся к самому небу — величественный и вместе с тем какой-то неряшливо-беззаботный, раскинувший махровые лепестки во все стороны. Юля наблюдала за ним издалека, потому что ее заставили отойти подальше. А издалека все кажется не таким уж страшным… Подумав об этом, она усмехнулась и прикурила сигарету, устраиваясь поудобней на краю цветочной клумбы.

Ей не обязательно было оставаться здесь, она уже ни на что не могла повлиять, а бюрократическая волокита начнется только завтра. Ей сказали ехать домой, но она не спешила, она видела такое в первый раз — и надеялась, что в последний.

Один из ресторанов, принадлежащих ей, сгорел… Нет, правильнее говорить «горит», ведь пламя еще полыхает. Но суть-то от этого не меняется! Уже очевидно, что здание не подлежит восстановлению. Больших проблем это не принесет, потому что бизнес застрахован, и все же… Юле тяжело было думать о том, что она больше не увидит этот зал.

Каждый из ресторанов был ее детищем, она вкладывала туда немало сил, такую потерю никакая материальная компенсация не заменит. Так что Юля смотрела на огненный цветок, наслаждаясь последним проявлением красоты, которое мог подарить ей этот ресторан, и прощаясь с ним навсегда.

— Великолепно, не правда ли? — прозвучал женский голос рядом с ней.

Юля обернулась на эту реплику — и невольно шарахнулась. Нет, она уже привыкла к адептам «Белого света», даже к самым страшным из них. Они на каком-то этапе становились очень похожи друг на друга, так что к ним несложно было привыкнуть. Вот только теперь, в ночной тьме, при всполохах близкого пожара это существо смотрелось совсем уж инфернальным. Если бы не голос, Юля и не догадалась бы, что рядом с ней женщина.

Между тем существо не отходило от нее, оно снова заговорило:

— Виват, белый свет, Юля!

— Простите, мы знакомы?

— Не так нужно отвечать.

— Да плевать мне, как там нужно отвечать, — разозлилась Юля.

— Очень зря. Глядишь — и без огонька бы обошлось. Но ты во многом сама виновата.

— По какому праву вы мне вообще «тыкаете»?!

— Мне кажется, «вы» стало бы жутким лицемерием для тех, кто знаком много лет.

Прежде, чем снова заговорить, Юля внимательно присмотрелась к существу. Перемены, конечно, очевидны, да еще полное отсутствие волос сбивает, и все же… Что-то знакомое в этом личике, похожем на ссохшееся райское яблочко, есть…

А потом Юля узнала. Но сама себе не поверила.

— Майя?..

— Наконец-то! Долго же ты. Я слышала, что у людей, не принимающих замгарин, в определенном возрасте начинаются проблемы с памятью. Но тебе еще рановато!

Это и правда была Майя… то, что от нее осталось. Потому что раньше она была пышущей здоровьем красавицей, настолько яркой, что она без труда покорила швейцарца и получила жизнь, о которой всегда мечтала. А может, не совсем ту? Ведь теперь она снова была в родной стране, одна — и совсем другая. Исчезли густые волосы, помутнели, воспалились голубые глаза, нездоровая кожа подернулась сетью ранних морщин… Но все это становилось очевидно для тех, кто знал прежнюю Майю. Среди фанатов «Белого света» она, пожалуй, считалась красоткой.

— Что ты здесь делаешь? — только и могла спросить Юля.