Утро морей

Да и потом, среди бумаг нередко мелькало имя Дениса Аверина, и несложно было догадаться, что это за друг, которого Вероника недавно потеряла. С профессором Авериным Макс знаком не был, но видел выступления этого человека, читал статьи и безмерно уважал. Когда поползли все эти слухи о том, что Аверин якобы зажимал в подсобках малолеток, а по выходным скакал по квартире в женском белье, Макс сразу отстранился от этого.

Через пару дней он назначил Веронике встречу в кафе, попросил прийти без нервной подружки. Теперь Макс сидел напротив нее и наблюдал, пытаясь понять.

— Почему он не опубликовал это сам? — спросил Макс.

— Не успел. Если посмотреть его последние интервью, видно, что он начал подводить к этой теме, что-то уже упомянул. Но подать правильно не сумел. Собственно, по этой же причине я не публикую данные сама, а обращаюсь к тебе.

— Не хочется подставляться?

Он ожидал, что она смутится, однако Вероника уверенно выдержала его взгляд.

— Подставлюсь я в любом случае. Во-первых, они узнают, кто за этим стоит. Во-вторых, я и скрываться не буду. Хочешь — стану с тобой рядом. Я обратилась к тебе не потому, что боюсь ответственности.

— А почему же тогда?

— Это возвращает нас к вопросу правильной подачи информации. Ярко, с харизмой, уверенно. В нужном порядке. Денис Владимирович этого сделать не сумел, даже шокирующие новости в его случае терялись в довольно скучной речи. Но ты… я посмотрела твои записи. Ты умеешь расположить к себе людей. С текстами порой беда — ошибки ляпаешь только так. Но текст я тебе напишу.

— Скромно! — фыркнул Макс.

— А это не путь к самореализации, каждый из нас должен сделать все, чтобы это стало бомбой. Я не говорю, что у нас будет одна попытка, но… Размазывать это дело нельзя. Мы должны сразу привлечь к себе внимание, заручиться поддержкой единомышленников, окружить себя толпой. Иначе мы закончим свой путь точно так же, как Денис Владимирович.

— Мы — это я и ты?

— Мы — это я, ты и Юля.

Вспомнив вечно возмущенную блондинку, Макс невольно поморщился.

— А Юля нам зачем?

— А Юля дает деньги. Для того, что мы планируем сделать, твоего обычного обращения на фоне стены маловато. Нам нужно хотя бы отдаленное подобие документального фильма с приведением всех этих доказательств, потом — реклама. Юля может в этом помочь.

— Откуда у нее деньги? Я думал, «Белый свет» разорил ее!

— Вынудил продать бизнес, потому что не дал работать, — уточнила Вероника. — Но деньги у нее пока есть.

— И она готова их отдать? Даже если это означает, что новый бизнес она не откроет?

— А с таким отношением ей и не дадут его открыть. Не стоит недооценивать кровожадность обиженной женщины.

Это все было опасно. Связываться с ними, идти на риск… Но разве не такого шанса он ждал? Собственных средств у Макса и правда осталось немного, а привлечение инвесторов — это дополнительный риск все по той же причине: уже и не знаешь, кто работает на «Белый свет».

Создав такой документальный фильм, они трое окажутся под ударом. Возможно, долго не проживут, их тоже быстренько устранят и выставят психами, которые не отличали великую истину от чайной ложечки. Но кто-то же должен начать!

— Ладно, — вздохнул Макс. — Уломала. Когда тебе удобно приступить к работе над сценарием?

— Да хоть сейчас. Я уже никуда не спешу.

* * *

Ника не знала, чем все это закончится. Не то чтобы это ее совсем не беспокоило, просто она четко понимала: нельзя оставлять мир таким, какой он есть сейчас. Это болото, которое рано или поздно поглотит их, и нужно что-то делать.

Так что фильм все-таки вышел, они пошли ва-банк.

Они выжили.

Они выиграли.

Такого успеха Ника, признаться, не ожидала. Она думала, что, даже если у них все получится, это будет лишь новая информационная волна, повод для дискуссий и интервью, такое уже случалось. Однако эффект разорвавшейся бомбы им все же удался.

Во-первых, многих уже конкретно так разозлил «Белый свет». Просто они, недовольные, были вынуждены молчать, придавленные «новой этикой» и «новой красотой». А тут им показали, что у них есть право голоса, они выступают против организации, у которой полно недостатков. И люди вышли на улицы, потребовали убрать замгарин из повсеместной продажи, запретить его детям и прекратить наконец «корректный террор», при котором любая компания вынуждена была не только нанимать адептов «Белого света», но и плясать вокруг них с бубном.

Во-вторых, не только простые люди поддержали новое движение. Оказалось, что стать против «Белого света» готовы крупные бизнесмены, политики, чиновники, медийные персоны. Все те, кому раньше внушали, что критиковать замгарин — стыдно, не принимать его — глупо. Плотину прорвало, и стало ясно, что это не очередная стычка — это новый переворот мировоззрения.

Это не означало, что «Белый свет» мгновенно пал, а замгарин был забыт. Куда там! Многие уже зашли слишком далеко, они не могли отказаться от пропаганды «новой красоты», потому что прежняя внешность к ним бы все равно не вернулась. Они были не так многочисленны, как твердили, но они были фанатичны, и с этим нужно было считаться.