Утро начинается с любви

Операция началась…

Умолкает рабочий класс.

Распахнуты окна.

Под окнами верба…

«Пустите, доктор… Я – Вера…»

И снова тихо…

Тихо. Тихо…

Тишина три часа подряд.

На подушке лежит гвоздика.

У дверей – материнский взгляд.

5

Пашка выжил…

Его спасла

Доброта

И людская нежность.

Доброта – она, как весна,

Как июньская неизбежность.

Оживают сердца в тепле.

И светлеют, как зори, души.

…Пашка молча прильнул к земле.

И, как музыку, землю слушал.

«Здравствуй, жизнь!

Как прекрасна ты!

Нам с тобой надо много сделать…

Не лишай своей доброты,

Если хочешь вселить в нас

Смелость…

Здравствуй, жизнь!

Здравствуй, счастье думать,

Право петь и вершить дела!

Я пою доброту и юность,

Что от смерти меня спасла…»

1972–2015

Баллада о воде

День в горах просыпался, светел.

Над дорогой нависли скалы.

Может быть, не одно столетье

Пешеходам грозя обвалом.

Я спустился с отвесной кручи,

Позабыв про свою усталость.

Шел со мною в Джриведж попутчик,

Потому мне легко шагалось.

Был не молод и очень прост он,

Бригадир полевой бригады.

Я, наверно, до ста вопросов

Бригадиру дорогой задал.

Так и шли не спеша…

Едва ли

Мы к Джриведжу б добрались скоро.

Перед целой горой развалин

Расступились внезапно горы.

Будто в мир заглянув вчерашний,

Мы смотрели на них с Вазгеном.

Прикрывая остатки башен,

Неприветливо встали стены.

«Есть в народе у нас сказанье.

Ты послушай, коль есть охота».

Я на миг затаил дыханье,

Я полез за своим блокнотом.

«Здесь стоял монастырь когда-то.

Обходили его невзгоды.

Богател, без того богатый,

От своих и чужих доходов.

С юга шла в монастырь дорога.

И с востока вела дорога.

Коль идти на восток,

Пожалуй,

Через час в Норакерте будешь.

И на юге село лежало,

Что Джриведжем назвали люди.

Приходили по тем дорогам

Из селений крестьяне часто.

Здесь молились, прося у Бога

Ниспослать им на землю счастье.

Жаловались на недороды,

Все свои поверяли страхи.

И просили у Бога воду.

Но забрали ее монахи.

Из земли бил родник холодный,

Бил родник за оградой старой.

Было Господу, знать, угодно,

Чтоб вода пропадала даром.

Уходила вода на север

И терялась в ущельях дальних.

А на юге черны посевы,

На востоке земля, как камни.

Но монахам и нет заботы.

Пусть уходит… Нам хватит вволю.

А крестьяне слезой да потом

Орошали свой хлеб на поле…

И земля извелась от жажды.

Сотни трещин на ней, как раны….

И решил монастырь однажды

Дать немного воды крестьянам.

Объявил перед общим сходом:

– Чей игид победит на скачках,

То селенье получит воду.

Пусть достойных скакать назначат.

Пусть барашка убьет наездник.

Тот, кто первым сюда прискачет,

Чтобы кровью его горячей

Жертву делу принесть на месте…

Но монахи с недоброй целью

Дать решили крестьянам воду.

Перессорить они хотели

Два селенья себе в угоду.

Будет, мол, из-за этой ссоры

Божья паства покорней вдвое…

Но крестьян так сдружило горе, —

Их вовек не разлить водою.

И крестьяне, той дружбе верны,

Порешили совсем иначе.

Пусть никто не примчится первым,

Вместе всадники пусть прискачут.

И тогда сразу два селенья

Будут строить себе каналы…

Таково было их решенье.

Но монахи о нем не знали.

…Ветер пыль по дороге гонит.

Бьют копыта о звонкий камень.

Мчатся рысью лихие кони

С торопливыми седоками.

Люди смотрят на них с надеждой.

С любопытством глядят монахи…

Конь под всадником из Джриведжа

Рухнул вдруг на бегу с размаха.

Ноги в кровь у коня разбиты.

Всадник быстро с земли поднялся,

Не скрывая своей обиды,

Тихо плача, к коню прижался.

А товарищ его все ближе.

Стук копыт, будто бьется сердце.

Потому-то все ниже, ниже

Клонят головы норакертцы.

И не рады такой победе.

С губ готовы слететь проклятья.

Как же так?! Без воды соседи…

По земле их родные братья.

Всадник молча подъехал к людям.

Настоятель весьма доволен:

– Даром время терять не будем.

Пусть барашка заколет воин.

Кровь, как жертва святому делу,

Пусть прольется на эти плиты.

Вдруг Баграт подошел к ним смело

И рукой отстранил игида.

Был Баграт из Джриведжа родом,

Был нуждою измучен рано.

Всей душой он хотел, чтоб воду

Монастырь передал крестьянам.

Смиренно сняв папаху,

(Он был здесь всех моложе),

Баграт спросил монаха:

«Ага, скажи, коль можешь.

Зачем здесь кровь прольется?» —

«Так Господу угодно…» —

«Не лучше ль из колодца

Достать воды холодной.

Снести ее в обитель

И освятить там нынче.

И землю окропить ей,

Как требует обычай.

А лучше из подвала

Достать вина густого…

У вас его немало.

На всех хватило б вдоволь.

Оно по цвету схоже

С горячей кровью нашей.

И здесь за дело божье

Мы выпили б по чаше…»

Монах прервал Баграта —

«Ты юн давать советы.

Так поступали деды

И прадеды когда-то…

Здесь кровь должна пролиться,

Как жертва… Так и будет!

И вытянулись лица

У недовольных судей.

«Я кровь пролью без страха,

Чтобы помочь народу.

Пускай дадут монахи

Обоим селам воду…

Одно село получит

Ее по уговору.

Их всадник ездит лучше,

Он победитель в споре.

И чтобы было тоже

Мое село богато,

Пускай за дело божье

Прольется кровь Баграта…»

И он пронзил кинжалом

Взволнованное сердце,

Успев сказать южанам

И честным норакертцам:

«Вот здесь у древних лестниц

Вы схороните друга,

Чтоб мог я слушать песню

Воды, идущей к югу…

Со мной заройте вместе

Стрелу и лук с кольчугой».

И был до боли рад он

Тому, что людям сделал…

Вдруг девушка к Баграту

Рванулась птицей белой.

Но выдать слез не смея,