Утро новой эры

Как-то незаметно для себя он стал страшным циником. Возвращаясь мыслями в прошлое, он думал, что главным нацпроектом должны были быть не нанотехнологии, не всероссийская борьба с лампочками Ильича и не Олимпиада по раскрадыванию бюджета. Главным должен был стать нацпроект «Машина Судного Дня». Так в футурологии называлось устройство, способное уничтожить человечество, жизнь на Земле или всю планету одним махом.

Зачем? Это дешевле и надежнее, чем ядерный щит. Это безотказно и просто. Если уж не можете остановить техническое отставание в ракетной области, если ваши ракеты регулярно тонут в океане, постройте Кузькину мать. Вариантов много. Например, гербицид, лишающий семена основных злаков способности к прорастанию. Или гигатонная бомба, взрыв которой вовлекает в самоподдерживающуюся ядерную реакцию водород мирового океана. Или гигантская кобальтовая бомба, способная сделать поверхность суши непригодной для жизни на сто лет. Или бомбы, гарантированно начинающие глобальную ядерную зиму.

Естественно, это не добавило бы России популярности. Но нужна ли она?

Зато стали бы уважать, как уважают сильных и безжалостных. Особенно если открыто объявить об этой штуке на генассамблее ООН: «Мы люди миролюбивые. Естественно, мы ее не применим. Разве что в крайнем случае». Тот, кому надо, намек поймет. Наверно, по этому пути пошли в КНДР, поэтому 23-го напали не на них. Судя по косвенным признакам, такую страховку имел и Китай. А может, и сами американцы. Судьба дама капризная, и они не могли рассчитывать на вечное доминирование. Должны были застраховаться. А ну как вчерашние изгои придут платить по счетам. Этой цели вполне мог служить проект «Аврора», знаменитый ХААРП, влетевший налогоплательщикам в десятки миллиардов, хотя его антенны были уязвимы даже для хорошего урагана. Если б знать, что серия взрывов в угольных пластах вызовет планетарную ядерную зиму с гарантией, можно сделать все дешево и сердито. Установить штук двадцать десятимегатонных крошек на глубине ста метров в вертикальных шахтных стволах. Обошлось бы это в миллиард долларов, плюс миллионов пятьдесят в год на содержание и охрану.

И никакое ПРО, никакие «звездные войны» не помогут. Перехватывать нечего. Вот оно, самое гуманное оружие в истории. Оружие, которое сделало бы войны невозможными. Правда, такое говорили раньше и про «обычную» атомную бомбу, а до этого про самолет и динамит. И еще одна проблема – с такой системой в качестве приложения должен идти новый Отец народов, про которого известно, что он не шутит. Иначе враги решат, что их просто берут на понт.

Вот какие мысли занимали сознание бывшего гуманиста. Данилов думал, что согласился бы жить в паре километров от одной из таких бомб, лишь бы она берегла покой его страны. Страшной, тоталитарной, кровавой Родины.

* * *

За окном, покрытым замысловатыми узорами, была темнота, хотя он бодрствовал уже часов четырнадцать. Раньше это угнетало, а теперь воспринималось как нечто естественное.

Саша глянул на часы. Без четверти двенадцать – ночи, раз не видать вообще ничего. Его биологические часы и так всегда колебались, а без привязки к световому дню сбились вовсе.

Он достал банку консервированных персиков, с трудом открыл, держа открывалку негнущимися пальцами, и начал есть ложкой прямо из банки. Моветон, конечно, но очень уж редко ему удавалось теперь поесть сладенького. Все больше дрянь, которая не нашла бы применения даже в китайской кухне.

В последнее время реальность редко давалась Саше в ощущениях. Целыми днями он видел только комнату, тени от фонаря на потолке и «Черный квадрат» Малевича вместо окна. Когда он был сыт, ему трудно было заставить себя двигаться. Целые дни проводил он в тягучем дремотном безделье – наполовину сне, наполовину бодрствовании и давно бы свихнулся, если бы не был чистым интровертом, и не мог заменить общение внутренним диалогом.

Впервые за три месяца ему не спалось. Он не мог ничего с собой поделать: мысленно возвращался в город, тонувший в сером тумане. И думал о тупиках.

Он понимал, что цивилизация зашла в тупик по всем направлениям.

Социальный тупик. В начале 21-го века общественные процессы привели к появлению человека потребляющего. И истребляющего: природу, своих соседей по планете и себя до кучи. Возникло парадоксальное явление – «прогресс» приводил не к невиданному взлету культуры и грамотности, а к массовому отупению. Новые поколения с клиповым мышлением не могли следить за сюжетом простейшей книги. Телевизор заменил людям не только природу, но и собственные мозги. А всеобщая «мобилизация» и сращивание Интернета с телевидением вбили последний гвоздь в гроб нормального человеческого мышления. Культ вещей породил такое темное царство мещанства, которое не снилось никакому Островскому. Беда не в том, что посещение музея или храма было заменено шоппингом, а в том, что грань между этими занятиями стерлась, и в музей теперь можно было прийти, чтобы купить сувениры, а в супермаркет – чтобы поклониться новым потребительским идолам.