Утро под Катовице. Книга 1

Говоря это, я старался как можно убедительнее смотреть ей в глаза. После моих слов, девушка сначала опустила взгляд, потом, встав, подняла лежавшее неподалеку платье и, одним движением надела его на себя, изящно качнув бёдрами. Затем зашла по щиколотку в ручей, сполоснула лицо и сказала, что скоро приготовит кашу с мясом, кроме крупы и тушёнки в танке более никаких продуктов не нашлось. Далее она занялась разведением огня и приготовлением пищи, а я, спустившись чуть ниже по ручью, помылся и постирался, после чего развесил одежду сушиться на солнце и сел под кустами, раздумывая над текущим моментом и дальнейшими планами. Болеслава меня здорово напугала, думал, слетела с катушек окончательно и бесповоротно, но нет, вроде бы пришла в норму, хотя радоваться ещё рано. И снова вопрос, что делать дальше? Поляки на Тарнувском шоссе долго не продержатся, но ближайшие два дня надо будет пересидеть в этом лесу. А потом ночью на шоссе пристраиваюсь к колонне — надеюсь, немцы ездят по ночам — и двигаюсь в сторону Львова, к которому фрицы должны выйти двенадцатого числа. За одну ночь не доехать, но за две — вполне реально. Всё это здорово, но есть две проблемы — во-первых, что делать с Болеславой, не везти же её в советскую зону оккупации! Хотя, почему бы и нет? Но надо поговорить. Вторая проблема — нехватка бензина, коего осталось на сто пятьдесят километров пути, а этого хватит в лучшем случае только до Перемышля. Ещё немного поразмыслив, я решил, что к двенадцатому сентября в район Львова перемещаться всё-таки рановато — там в это время будут напряжённые бои поляков с немцами, части Рабоче-крестьянской Красной армии выйдут к Львову только девятнадцатого сентября, а займут его двадцать третьего числа, тогда же и немцы по договоренности с руководством СССР начнут отход к реке Сан. В этих размышлениях я дождался, пока трусы высохнут, надел их и пошёл к костру, от которого доносился аппетитный запах.

Сидя на бревне, я с удовольствием уминал кашу с мясом и, разглядывая сидящую напротив девушку, сравнивал её с Катаржиной. Та от природы была голубоглазой и русоволосой, но всегда красилась в брюнетку и это ей действительно шло, а у Болеславы были от природы черные волосы и темно-карие глаза. У первой были полнее и сексуальные губы, а у второй крупнее грудь и тоньше талия. В остальном же девушки были очень похожи.

Болеслава в ответ на моё бесцеремонное разглядывание поправила платье, прикрыв колени, опустила глаза и сказала:

— Ты меня пугаешь!

— Извини, просто ты очень похожа на мою невесту.

— У тебя есть невеста?

— Была, она погибла.

— Прости… расскажешь что случилось?

— Она поехала на войну… в Испанию и там погибла.

— Девушка?! На войну?!

— У неё был боевой характер, и она хорошо стреляла, была снайпером.

— Невероятно! Война ведь не женское дело!

Полностью с тобой согласен.

Мы помолчали несколько минут, потом я, доев кашу спросил:

— А у тебя где родители или родственники?

Ты хочешь отвезти меня к родителям?

— Ну, это было бы хорошо, если есть такая возможность.

Она вздохнула:

— Вряд ли получится, они живут во Львове! — во дела, я кажется начинаю верить в божье провидение!

— А тут ты как оказалась?

Глава 8