Утро под Катовице (СИ)

Я обернулся и увидел приближающегося к нам невысокого, не более метр шестьдесят ростом, человека, про которого так сразу и не скажешь, что это девушка, так как одета она была в короткую куртку и широкие бесформенные штаны, на голове была кепка, а на ногах — растоптанные башмаки. Когда Никитина подошла ближе, я узнал довольно симпатичное курносое личико, принадлежавшее одной из наиболее рьяных моих преследовательниц, в техникуме одевавшейся намного более привлекательно. Девушка, приближаясь, также издалека рассматривала меня, сначала её взгляд был заинтересованно-изучающим, потом, видимо, она меня узнала, и её лицо приобрело радостно-приветливое выражение. Подойдя, она поздоровалась только со мной, даже не глядя в сторону главкомсомольца:

Здравствуйте! Аня Никитина, — и протянула мне руку.

С добрым утром! Андрей Ковалев, очень приятно! — проявил я ответную вежливость, пожав мягкую ладошку.

Тихонов бросил недокуренную сигарету и как-то раздражённо произнес:

Поехали! — и первым направился в автобус.

Я пропустил девушку вперёд и поднялся сам, захлопнув за собой дверь со второго раза. К нашему появлению в автобусе, кроме водителя, находилось семь человек: пять незнакомых мне студентов — членов команды, Тихонов и старший лейтенант Кирьянов — преподаватель техникума по допризывной подготовке. В основном все сидели по двое, так что в семнадцатиместном салоне оставалось достаточно свободных сидений, поэтому я воспользовался возможностью и уселся в гордом одиночестве.

До стрельбища мы ехали почти час, так что у меня, несмотря на оживлённое общение студентов между собой, получилось немного вздремнуть. Когда, наконец, автобус остановился, я первым выбрался наружу и стал, зевая, осматриваться по сторонам. Но вышедший следом старлей не дал долго расслабляться мне и братьям-студентам, а дождавшись, когда все окажутся на улице, звонко дал команду строиться в одну шенгу. Затем он повернул нас направо и повел к одноэтажному бревенчатому бараку, А Тихонов направился к небольшому кирпичному зданию, стоящему поодаль. К нашему появлению в бараке уже находилось с полсотни парней и девушек, которые сидели на расставленных вдоль стен скамьях. Мы последовали примеру присутствующих и заняли широкую лавку, при этом Никитина села рядом со мной и, упёршись в мое бедро коленом, завела разговор:

Андрей Иванович, а Вы правда хорошо стреляете?

Неправда.

Как?! — она так забавно изумилась, что я едва не рассмеялся, — А Михаил Сергеевич сказал, что Вы сказали…

Милая Анечка, я действительно сказал, что владею оружием в совершенстве, а это значит… — я выдержал театральную паузу, — что я стреляю отлично!

Девушка звонко рассмеялась, привлекая к себе внимание окружающих.

Ой, а я уж такого успела напридумывать!

Расскажи, если не секрет!

Не скажу, а то ещё подумаете, что я глупая! — «Ну, в общем-то, я уже начинаю так думать!», — Вы лучше вот что скажите, — продолжила она, перейдя на громкий шёпот, — А Вы много людей убили?

У меня даже дыхание сперло — вот же дура, однако! Оглядев навостривших уши близсидящих студентов, я как ни в чем не бывало ответил:

Много, ой много… — потом наклонился к её уху и продолжил, — как кто-нибудь задаст глупый вопрос, так я его сразу хрясь! И поминай как звали!