Утро под Катовице (СИ)

Отчего же не хочу? Я-то как раз не против, тем более, что разделяю все цели и идеи коммунистической партии, но не могу же я скрывать свои религиозные взгляды, — ответил я максимально дружелюбно.

Но Партия отрицает существование бога, а религия — это опиум для народа.

Абсолютно согласен с тем, что религия в том виде, в каком существовала в России до революции — опиум. А вот по поводу существования бога у нас с Партией получается разногласие. Но ведь у нас в стране свобода вероисповедания? — закончил я риторическим вопросом свою краткую концептуальную речь.

Насчёт свободы вероисповедания Вы правильно заметили… — Тихонов снова затянулся, задумавшись, — Но тут вопрос политический: единственный в техникуме орденоносец, фото которого с завтрашнего дня будет висеть на доске почета и не является комсомольцем! Неправильно получается!

Так что же я могу сделать-то? Не врать же мне?! — Едва ли не воскликнул я, изображая искреннее желание сотрудничать.

Тихонов бросил выкуренную папиросу на землю и мы пошли с ним по тротуару.

Андрей Иванович, насколько я Вас понял, то Вы сами тоже хотели бы стать комсомольцем?

Да… пожалуй, Вы правы.

Хм… тогда я обсужу этот вопрос со старшими товарищами, а то как-то неправильно получается.

Мы некоторое время шли молча думая каждый о своём. Не могу точно сказать, о чем думал главкомсомолец, а я размышлял о том, что увильнуть от вступления в комсомол, похоже, не получится. Тут, наверное, надо рассказать о моих политических взглядах. Я ведь в ТОЙ жизни довольно много думал и читал на тему об оптимальном государственном и политическом устройстве, благо, что в век интернета проблем с информацией не было. Не вдаваясь в подробности отмечу, что у меня сформировалось мнение, что власть крупного капитала, прикрытая видимостью парламентаризма, лежащая в основе современной Западной Цивилизации в долгосрочном плане деструктивна для общества. Но и социализм образца СССР имеет крупные недостатки. На мой взгляд, при сохранении контроля государства над крупным массовым производством и финансовой сферой, должно существовать малое и среднее частное предпринимательство. При этом, разумеется должны существовать и свобода слова и эффективная судебная защита прав и свобод граждан. А многое, из того, что я наблюдал, оказавшись в довоенном СССР, мне совсем не нравилось. Однако, с моим собеседником не поспоришь, когда он сказал, что вопрос моего вступления в комсомол важен с политической точки зрения. В рамках существующей в СССР тридцать девятого года парадигмы, все сколько-нибудь заметные общественные фигуры должны быть включены (а я со своим орденом, да ещё и после победы в соревновании стал как раз такой фигурой) в существующую политическую систему в качестве членов партии или хотя бы комсомола. Тем временем, после длительного молчания Тихонов решил продолжить общение:

Скажите, Андрей Иванович, а в каких-либо других видах спорта у Вас есть достижения?

Подумав, я решил честно ответить на его вопрос:

Ну, я неплохо владею боевым самбо, однако, насколько я понимаю, соревнования по нему не проводятся… И лыжами увлекаюсь, но так, без участия в соревнованиях.

А вот и поучаствуйте! У нас через две недели первенство техникума по лыжам будет, так что приглашаю! А по боевому самбо и правда про соревнования я не слышал, но не могли бы Вы на общественных началах потренировать желающих? Я бы и сам позанимался!

Ох вот, же! Язык мой — враг мой. Нашел ещё проблему на свою голову!

Не все так просто, — попробовал я притормозить энтузиазм Тихонова, — Во-первых, нужен реквизит — борцовский ковер, боксёрская груша, тренировочная защита, во-вторых, абы кого обучать нельзя, потому как если самбист убьёт кого-нибудь в драке, то кто за это отвечать будет?

Это да, Вы правильно подметили… — главкомсомолец задумался на минуту и оптимистично закончил, — Надо обсудить на комитете комсомола, что-нибудь придумаем!

Вскоре подойдя к перекрёстку, на котором наши пути разошлись, мы попрощались, пожав друг другу руки. Я направился в сторону общежития, а Тихонов — в сторону техникума.

На следующий день первым уроком была литература, на которой учительница Елена Викторовна демонстрировала приподнятое настроение и часто останавливалась перед моей партой, бросая короткие взгляды, как бы оценивая моё впечатление от её внешнего вида.

«Нда, не было печали, и эта туда же, — пришел я к тривиальному выводу по окончании занятия, оценивая увиденные изменения, — хотя, может я тут совсем ни причем?»

Причем-причем! — вновь выскочил из подсознания оппонент, — К бабке не ходи, она тебя хочет! Не теряйся! А то совсем в недотрогу превратился! То та тебе не так, то эта никак не этак! Вспомни каким ты был ТАМ молодцом с вечно в теле огурцом!

Отвянь! ТАМ угрозы окольцеваться не было!

Так ты ТУТ только появился, сразу первой встречной, из чужой постели вынутой и пообещался жениться! Чего же сейчас как целочка менжуешься?!

Так как раз потому, что пообещался!!! Где же «Правда»? — мысленно воскликнул я и, вспомнив, что в холле первого этажа есть стенд с газетами, направился туда быстрым шагом.