Утро под Катовице (СИ)

Однако, вопреки моим пессимистическим ожиданиям, в половине двенадцатого состав остановился на какой-то небольшой станции. Куприянов сразу отправил Воробьёва за водой и продуктами, тот вернулся через десять минут с ведром воды и мешком, в котором как оказалось позднее, было несколько буханок черного хлеба. Вскоре поезд тронулся и боец передал мне через решетку буханку и предложил набрать во фляжку воды. Но я сообщил, что вода у меня ещё есть и вернулся на нары, где и приступил к скромной трапезе. Надеюсь, это скудное питание ненадолго. Съев половину буханки и запив её водой (вино надо экономить!), я растянулся на нарах и погрузился в приятные воспоминания о Болеславе и нашей с ней медовой неделе под Немировом. Одних этих воспоминаний мне хватало, чтобы ощущать себя по-настоящему счастливым человеком, и я вновь и вновь как на широкоформатном экране просматривал каждую минуту, прожитую вместе с ней, вспоминая каждую чёрточку её прекрасного лица, чудесную энергию её лучистых глаз, податливость и трепетность её великолепного тела. Интересно, как она там, моя милая? Так, в приятных воспоминаниях под стук колес пришло время ужина, который состоял из оставшейся у меня полбуханки хлеба и разумного количеству вина. Потом последовал крепкий здоровый сон. Утром опять оказалось что жрать нечего, но я не стал предлагать Куприянову распилить тушёнку, так как предполагал, что пора бы уже и прибыть в пункт назначения, которым, вероятнее всего является Москва. Мои предположения сбылись в половине первого дня, когда поезд остановился на пустынном полустанке и отправленный за распоряжениями Воробьёв вернулся с приказом выгружаться, после чего меня выпустили из вагонного заточения и я спрыгнул на твердую землю. Осмотревшись, я увидел вокруг оцепление из бойцов НКВД, количеством никак не менее батальона, а на грунтовой дороге у полустанка стояли десяток тентованных грузовиков, четыре броневика и воронок на базе ЗиС-3 «А это, видимо, для меня!» — сообразил я, разглядывая машину. Разумеется, я не мог ошибиться и вскоре меня снова засунули за решетку, а Куприянов с бойцами разместились в отделении для конвоя, здесь к ним присоединились ещё два красноармейца, вооруженных пистолет-пулеметами Дегтярева. «Серьёзно подходят к делу, берегут важную персону,» — иронично подумал я, разглядывая свою увеличившуюся охрану. Вскоре автомобиль тронулся с места и поехал, покачиваясь на неровностях грунтовой дороги в неизвестном мне направлении. Примерно через час мы остановились и меня вывели из машины во двор, огороженный высоким дощатым забором с колючей проволокой, где нас уже ожидал незнакомый мне лейтенант госбезопасности, давший указание следовать за ним в одноэтажное помещение, оказавшееся баней. Здесь я разделся, помылся, после чего обнаружил, что моя польская форма и ботинки исчезли в неизвестном направлении, а на скамейке в предбаннике лежит красноармейское обмундирование без знаков различия, а рядом стоят яловые сапоги.

Ну что вылупился? — Воробьёв совсем не блистал интеллигентным воспитанием, — давай одевайся, а то жрать хочется!