Утро под Катовице (СИ)

После этих слов, я, сев на траву, снял с ног армейские ботинки и портянки, связал их, и, перекинув через плечо, пошел босиком в реку. Дойдя до середины, я погрузился в прохладную воду по грудь, через несколько шагов дно стало повышаться, и вскоре я уже пробирался по кустам на противоположном берегу. Все шедшие за мной поляки также переправились через водную преграду и продолжали неотступно следовать за мной. Найдя укромную, закрытую кустами со всех сторон ложбинку, я расположился в ней и приказал своим спутникам:

— Сидим здесь до темноты, не шуметь, костер не разжигать, не курить!

— Дезертиры послушно расселись на земле, а я открыл подобранный на дороге ранец и стал изучать содержимое. Так, что тут у нас? Портянки, отличный нож типа финки, переточенный из маузеровского штыка, неплохо сделано! Опасная бритва сомнительного качества, помазок, небольшой кусок мыла, три пачки сигарет, мешочек с солью, четыре луковицы, нитки, иголки, две обоймы с патронами, два коробка спичек и десяток писем. Н-да, прямо скажем, негусто, жрать кроме лука нечего, а в желудке тянущая пустота, поэтому попробуем раскулачить поляков:

— Эй, братцы, есть что поесть? Меняю на сигареты и лук! После моих слов один из дезертиров открыл свой рюкзак, порывшись в нем, отрезал кусок сала, отломил краюху белого хлеба и протянул мне:

— На, командир, — затем, взяв от меня пачку сигарет и две луковицы, одну из которых он сразу начал чистить, парень спросил с надеждой и украинским акцентом в голосе, — а дальше что?

— Дальше? — вот как бы им поделикатней рассказать о печальных перспективах? — А дальше ничего хорошего… Вы ведь видели, какую мощь собрали немцы? Сколько танков, самолётов, какая мощь артиллерии? Скорее всего так везде, по всей границе. Скоро они займут всю Польшу, а всех солдат отправят в лагеря. — Как то мрачно у меня получилось, вон парни совсем скисли, плохой из меня утешитель.

— И что же делать? — Это спросил уже другой парень, с отпечатком интеллигентности и хорошего воспитания на лице.

— Ну, я думаю попытаться пробраться до Малопольши, а там по предгорьям Карпат до Румынии, — разумеется, я вам ребятки не могу сказать, что к концу сентября Западная Украина, которую поляки называют Малопольшей, будет полностью занята частями Рабоче-Крестьянской Красной армии, а я сам планирую сдаться в плен именно советским властям, — Это сложно и опасно, но других вариантов выжить и остаться свободным я не вижу.

— Как-то быстро ты сдался, а так сразу и не скажешь, что трус! — подал голос ещё один лях, невысокий крепыш с квадратным лицом и голубыми глазами. Его взгляд полон негодования и презрения ко мне, коллега явно не понимает как смешно он выглядит со стороны. Дать бы ему в морду, да нельзя шуметь.

— А что ж ты, такой смелый, не остался там, в окопах, а сбежал, бросив оружие? — мой оппонент нахмурился и опустил взгляд, — Давайте не будем тут обсуждать, у кого дерьмо лучше пахнет, пан спросил, что дальше, я ответил, с собой никого не зову, каждый может идти куда хочет, но давайте, дождемся темноты, а теперь если позволите, я перекушу, не отвлекаясь на болтовню, — с этими словами я с аппетитом вонзил зубы в кусок сала. Мои спутники также приступили к трапезе, у двоих еды не было, но они совершили по моему примеру взаимовыгодные обмены и тоже не остались голодными.