Утро под мертвым небом

Он уложил меня в палатке в мой спальный мешок, а сверху накрыл своим мешком. Моя голова отклонилась, и я смотрела на потолок палатки, что дрожал на постоянном ветру. Я слышала, как открывается и закрывается молния на входе, слышала злой шорох. На меня, похоже, положили еще и кучу одежды. Но долго она на мне не пролежала, крупная дрожь согнала их с меня.

Я какое-то время так дрожала, невыносимая боль появлялась там, где отступало онемение, жаркие уколы иголок и булавок проносились по телу, словно меня тащили через колючие кусты.

Казалось, так будет вечно. Голова была почти пустой, была лишь мысль о том, когда все это закончится.

И это закончилось. Спазмы прекратились, дрожь почти унялась, и зубы перестали стучать друг о друга. Дыхание вырывалось изо рта горячим и ровным. Сердце успокоило свой ритм биения. Голова уже могла обдумывать случившееся.

Я повернула голову и увидела Декса, сидящего в углу палатки, прижавшего мокрые ноги к груди. Он смотрел на меня. Его взгляд был напряженным, но это таяло с каждой секундой. Он заглянул в мои глаза, пытаясь хоть что-то понять. Я надеялась, что он мог. Надеялась, что мне не придется объяснять.

Но так просто быть не могло.

Он посмотрел на свои промокшие ботинки, полные воды внутри. Я не знала, почему он не пытался согреться. Его ноги точно промерзли.

— У тебя промокли ноги, — с трудом сказала я.

— Что это было, Перри? — он глубоко вдохнул и посмотрел на меня. — Что ты там делала? Поплавать решила?

— Там была девочка…

— Девочка? — повторил он с недоверием во взгляде.

— Я была в палатке. Здесь. Читала и услышала детский смех, — это требовало усилий. Я замолчала и попыталась восстановить дыхание. Он ждал и не прекращал хмуриться. — Девочка. Я услышала ее смех, — продолжила я. — Я встала и вышла наружу, увидела девочку на пляже. Года три ей было? Она была в длинной белой рубашке. Я спросила, где ее родители, но она не ответила. Что-то… было не так с ней. Не знаю, но она уже была замерзшей и промокшей, а там никого не было. Я хотела подойти к ней и дать куртку, а она… убежала в океан. Волны набежали, и… и я ее видела, думала, что спасу. И тут пришел ты. А я не смогла.

Выражение лица Декса не менялось, хотя я знала, что он старается как можно быстрее проанализировать мой рассказ. Наконец, он сказал:

— Перри. Я не видел ребенка. Я смотрел на тебя. Ты убежала в воду. Я как раз собирался сунуть рюкзак в палатку. Но увидел тебя на пляже, глядящую в пустоту и протягивающую куртку. И через миг ты побежала в воду. Я не видел девочку.

Мне было плохо от его слов, я прижала ладонь ко рту. Конечно, девочка была.

— Может, ты не мог ее видеть, — сказала я, меня охватил холод. — Может, я прикрывала ее с… того угла. Кто знает? Я видела это. Хорошо ее видела. Голубые глаза. Пепельные волосы, спутанные и длинные, и странная рубашка, словно из викторианской эпохи. И обуви не было.

— На острове больше никого нет, Перри.

— Ты не можешь этого знать. Ты его обыскивал?

— Нет, но я был на борту. Судно там, и оно одно. Может, кто-то приплыл на байдарке, но большие лодки больше нигде не оставишь. Если на том или этом пляже их нет, то и на острове нет.

— Может, все же они приплыли на байдарке.

— Малыш. Слушай. Послушай меня. Здесь никого нет. Если кто-то приплыл в такую погоду на байдарке, им конец. Ты сама чуть не умерла, а воды было лишь по пояс. Никто в такую погоду не появится. Ты знаешь, что и в другую погоду вряд ли кто приплывет.

— Они могли быть тут раньше, и…

— Нет никого на острове, Перри, кроме нас с тобой, группы психованных енотов и странных оленей, — сказал он с силой и уверенностью, которые я слышала не впервые.

Я задумалась над этим.

— Тогда что я видела? Хочешь сказать, что я сумасшедшая?

Он вздохнул и опустил голову, качая ею.

— Что? — возмутилась я. — Это правильный вопрос. Я кого-то видела. И я это знаю. Ты говоришь, что этого не было. Что тогда я видела?

— Не знаю.

— Призрака, — сказала я ему.

— Какого призрака? — спросил он и посмотрел на меня. — На чертовом острове не было детей.

— Но была женщина.

— Да, и?

— Она умерла, — тихо сказала я, и мне стало очень жаль ее, будто я говорила о ком-то, кого знаю.

— Знаю, — сказал он. — Читал об этом. Она умерла от пневмонии, не пробыв и года на острове. Ребенка не было. Только прокаженные, гробы, опиум и религиозный идиот, который решил, что может ослабить их страдания, а сделал все только хуже.

До этой части я не дочитала, так что не очень поняла Декса. Но спрашивать не хотелось. И говорили мы не о том. Я видела ее. Был это призрак или ребенок, но что-то утопилось на пляже, и понимание этого проникало медленно в мое тело. Подступали слезы, я устала, была печальна и очень растеряна.

Декс тоже это увидел, его вздох прозвучал мягче, он подвинулся ко мне. Он положил холодную ладонь на мой лоб и держал ее там, глядя мне в глаза.

— Отдохни немного. Я согреюсь и высохну. И что-то поищу из еды. Выпьем кофе. Поспим и согреемся. Ты высохнешь, и мы поговорим об этом, ладно?

Я не могла согласиться. Он опустил голову ко мне. Я видела желтые и красные крапинки в его карих глазах.