Утро, полдень и вечер

— Боюсь, что он мертв, — сказал он. — Но это не твоя вина. Не надо так расстраиваться, дорогая.

Миньон прильнула к нему и зарыдала, чувствуя себя ребенком.

— Faut pas s’en faire, ch6rie, — сказал он, — C’est pas grande chose[144].

— Au contraire[145], — всхлипывала она. — Он такой маленький.

Миньон позволила ему увести себя.

— Дитя, потерявшее мать…

В этот момент они услышали шорох. Миньон оглянулась: теленок зашевелился, с трудом поднимаясь на ноги и крутя головой, как боксер, оправляющийся после нокдауна. Фрэнк подбежал к животному, чтобы помочь ему. Неожиданно теленок брыкнулся, сбив с Фрэнка шляпу, и галопом понесся по зарослям кустарника.

— Ах ты, негодник, даже дотронуться не дал!

Радость Миньон была до нелепости бурной. Она бежала за теленком, нервно смеясь и крича:

— Adieu, petit! Tu m’pardonnes bien, n’est pas?[146]

Возбужденная, она повернулась к Фрэнку. Ночное небо излучало какое-то чудесное сияние.

— Я так счастлива, милый, что, наверно, кажусь тебе дурой?

Он поцеловал ее в губы.

— Нет, не кажешься. — Фрэнк взглянул на часы. — Je t’aime[147].

— Salaud![148] А сам думаешь, сколько времени мы потеряли.

— Я думаю… Боюсь тебе сознаться, о чем я сейчас Думаю.

Они вышли на шоссе и, взявшись за руки, зашагали к машине.

— Я замужняя женщина, можешь говорить мне все. Он испытующе посмотрел на нее и, помолчав, сказал: — Я думаю… Ну, во-первых, я думаю, что скоро взойдет луна.

Миньон взглянула на восток, в сторону гор, и увидела, что именно оттуда исходит сияние, которое она заметила раньше. Между двумя зубчатыми вершинами струился серебряный, ослепительно яркий ручеек.

— Еще я думаю, что моя жена прелестна. И еще думаю, что сейчас буду ласкать ее, если она не против.

Миньон вздрогнула и повела плечами, ноги ее вдруг ослабли.

— Mon ami, je t’en prie…[149]

Самообладание далось Миньон с большим трудом. Ущербная луна уже отделилась от зубчатого силуэта гор и парила в небе, заливая светом пустыню, которая теперь показалась Миньон бесконечной. После длительного заключения в машине, откуда можно было увидеть лишь дорогу, освещенную фарами, Миньон радовалась этому простору и свету. Как прекрасны должны быть здесь любовь и ощущение счастья, которое наступает потом! Но Фрэнк? Ему пришло это в голову только потому, что…

опа вела себя так глупо. А завтра он пожалеет о случившемся и подумает: «Вот к чему привела наша поездка». И больше уже никогда не возьмет ее с собой. Ведь она отвлекла бы его от дела, требующего полной сосредоточенности и напряжения сил. Бедняги сидят в грязной тюрьме и надеются, что Фрэнк поторопится и сделает все возможное, чтобы помочь им. Конечно, можно тысячу раз повторять, что один потерянный час ничего не значит, но она не может, не может пойти на это, иначе потом возненавидит себя.

— Non, non, non, прошу тебя, — умоляла Миньон, отстраняясь от Фрэнка, но тот, судя по всему, не собирался уступать.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — И все же человек остается человеком, какую бы сверхчеловеческую задачу ему ни предстояло выполнить. Надо мириться со своими слабостями, иначе возникнет неразрешимый конфликт, от которого пострадает дело.

Миньон печально покачала головой. Если бы она осталась дома, все было бы иначе. Она попыталась отделаться от мужа банальной фразой:

— Le coeur a ses raison…[150] Ты должен простить меня, mon ami. Наверно, я чертовски глупа.

Обычно он смеялся над ее слишком резкими выражениями, но сейчас остался серьезным. Он молча сел за руль и нажал на педаль стартера. В ушах Миньон зашумел ветер.

Казалось, прошло несколько часов. Миньон догадывалась, какую борьбу с собой пришлось выдержать Фрэнку, пока он не сказал, не отрывая глаз от дороги:

— Ты права, как обычно. На свою беду, я вдруг вспомнил, что восемь лет и три месяца назад видел твое тело при лунном свете.

Миньон засмеялась.

— Я тоже помню, это было на пляже Кейп-Код. En ce cas[151] я рада, что ты не настаивал. Ты испытал бы разочарование absolument atroce![152]

— Если это самое ужасное, что меня ждет… — усмехнулся Фрэнк, но тут же осекся. Миньон дрожала.

12. Поздний визит к миссис Барбидж

К двум часам ночи, после мучительных раздумий, Дэн Барбидж пришел к выводу, что сегодняшний бунт был устроен специально для того, чтобы помешать свадьбе его дочери и завершить, таким образом, длинную цепь унижений, которым он подвергался всю свою жизнь.

Он подумал, что, пожалуй, надо пойти к жене и поговорить с ней. Эта мысль удивила его: нашел с кем советоваться! Ведь именно брак с этой женщиной — единственный, как ему казалось, необдуманный шаг с его стороны — причинил ему самые крупные неприятности.