Утро, полдень и вечер

Он повесил трубку и зашагал по комнате. Ему почему-то стало жарко после этого разговора. Та мексиканская бабенка все еще не шла у него из головы. Так что Лауре-Джин лучше не ломаться. Да, наверно, она и не станет, потому что сегодня он герой.

Часть четвертая Вечер

«1-й убийца: А где теперь твоя совесть?

2-й убийца: В кошельке герцога Глостера.

1-й убийца: Ну, а вдруг она улетит, когда кошелек раскроют для расплаты?

2-й убийца: Пусть летит — кому она надобна?

1-й убийца: А вдруг она прилетит к тебе обратно?

2-й убийца: Я не хочу с ней знаться больше. Совесть — опасная штука. Из-за нее человек попадает в трусы: хочет он украсть — совесть мешает, поклясться — совесть остановит, согрешит он с чужой женою — совесть тут же его обличит. Этот стыдливый, краснеющий бес только поднимает в нашей душе распри да перечит всякому замыслу. Из-за него один раз я отдал назад кошелек, найденный на дороге; из-за него люди становятся нищими; его гонят из городов, как вредное создание; и всякий, кому хочется жить спокойно, прежде всего должен с ним развязаться».

Шекспир, «Ричард III»

1. Закат

Много туристов приезжали в Реату любоваться закатом. И тогда город напоминал купца, показывающего покупателям сокровища американского Юго-Запада. Подобно фиестам в некоторых городах, зрелище заката помогало возместить убытки; в гостиницах и ресторанах вздувались цены, шла бойкая торговля бензином и сувенирами, воскресные газеты восточных штатов помещали обширные рекламы, а индейцы получали возможность сбывать гончарные изделия, бисерные бусы и дешевые украшения.

В этот вечер закат был особенно живописен, поражая эффектами, которые любят начинающие художники: золотистыми веерами, палевыми перьями, всеми тонами красного — от темного, кроваво-малинового до нежнейшего розового, словно морская раковина, словно самые высокие перистые облака. Когда солнце скрылось за горизонтом, снег, сохранившийся на вершинах, сразу потускнел, а темно-синие зубчатые силуэты гор окружила золотистая кайма.

Потом западный край неба засветится зеленоватым светом. Потом зажгутся одна за другой звезды, напоминающие яркие цветы, и даже в безлунную ночь они будут излучать сияние с бездонного небесного купола. Воздух станет свежим, как охлажденное вино, а земля, подобно недавно оставленной постели, еще будет удерживать тепло и запахи. Но потом и она постепенно остынет, как остывает тело умершего. А пока наступают сумерки. В воздухе ощущается дыхание то теплого, то холодного ветерка, свет гаснет, тускнеет, бледнеют краски, становится прохладнее и покойнее, природа подводит итоги дня, подсчитывает прибыль и убытки. Потом с облегчением вздыхает.

Сегодня тот, кто живет торговлей, обманывая бедных, угождая богатым, презирая слабых и завидуя сильным, почувствовал себя так, словно, вырвавшись из тесноты будней, ступил на широкую дорогу, выдержав тяжелое испытание, издавна выпадавшее на долю мужчин. Их женщины открывали перед ними двери, вглядывались в их лица и радовались их уверенности, сменившей выражение тревоги, с которым они ушли утром. Мужчины видели это одобрение и преисполнялись самодовольством и снисходительной любовью к детям. Ужин в этот вечер был обильный, щедро сдобренный разными соусами.

Потом мужчина шел принять ванну, чтобы пораньше лечь, а женщина украдкой душилась духами, которые приберегала для особого случая. Дети, угадав праздничное настроение родителей, капризничали и не желали идти спать.

2. Город-призрак

Однако в Ла Сьенегиту сумерки не принесли с собой ни вздохов облегчения, ни ощущения исполненного долга, не было там ни вкусных соусов, ни духов. В поселке продолжалась облава. Вместо ужина здесь торопливо жевали хлебную корку. И некогда было подводить итоги дня и подсчитывать потери. Осталось только непосильное бремя обязанностей, от которых нельзя уйти, и люди машинально выполняли их, хватаясь за что придется.