Утро после победы

Олег Черняховский: Они познакомились в Киеве, когда папа был слушателем артиллерийского училища. Мама, Анастасия Григорьевна, родилась под Киевом. Она выучилась на бухгалтера, работала. Друзья привели отца на какой-то вечер, где была мама. В 1928 году они поженились, а спустя год родилась Неонила. В Киеве родился и я, но только в 37-м году. Бабушка поначалу была недовольна маминым выбором – военный, да еще и не офицер.

Неонила Черняховская: Отец очень маму ревновал. Она была девушка заводная, веселая, любила петь, танцевать. А папа при том, что был очень красив и все женщины смотрели только на него, не мог отвести от нее глаз. Когда мама овдовела, ей было 37 лет, но замуж она больше так и не вышла. Замены отцу быть не могло.

Как он любил проводить свободное время?

Неонила Черняховская: Когда папа был свободен, он катался с нами на велосипеде, играл, танцевал. Как он танцевал!

Они с мамой всегда что-нибудь придумывали, чтобы доставить нам радость. У них было мало времени, мы все время переезжали с места на место, не успевали где-нибудь осесть, как отца снова куда-нибудь переводили. Но если выдавалось свободное время, он всегда проводил его с семьей. Он любил театр, занимался спортом.

А как для вас началась война?

Неонила Черняховская: 15 июня 1941 года мы собирались уехать из Риги к бабушке в Киев. Но папа нам не разрешил, велел подождать с отъездом. 17 июня он и его дивизия ушли к границе – на маневры. Жены и дети офицеров остались одни. К нам тогда переселилась жена его адъютанта, которая была беременна. 22 июня мы были дома. Мама читала нам вслух какой-то роман, поэтому мы не слушали радио. И вдруг пришла дворничиха-латышка и довольно грубо сказала: «Наберите воды, ее не будет». Мы удивились, спросили почему. Она ответила: «Вам лучше знать. Война началась». Тогда мы спохватились, побежали к зданию штаба. Был полдень. Рядом со штабом стояли грузовики, в них женщины и дети. Некоторые женщины были в ночных сорочках, на которые сверху были накинуты солдатские шинели. Никто не плакал, не кричал. Все были потрясены. И вдруг завыла первая воздушная тревога. Интересно, что в это время в Риге были гастроли Любови Орловой. Мы с подружкой побежали к гостинице «Рома», в которой она остановилась, посмотреть, что кинозвезда делает в первый день войны, но «тревоги» звучали одна за другой, и пришлось вернуться домой.

После начала войны от отца не было никаких известий. Мы не знали, что нам делать, куда ехать. Нам помог случай: бывший командир дивизии прислал солдат за своей мебелью. К этому времени ни о какой мебели не могло быть и речи, зато они забрали с собой нас. Мы попали в единственный пассажирский вагон последнего эшелона. Он уходил из Риги 25 июня, а 27‑го в городе уже были немцы. Ни мы, ни отец долгое время ничего друг о друге не знали. Только 17 июля мы получили от него письмо, в котором он писал: «Наконец мои беспокойства разрядились. Я передумал все, зная обстановку, в которой вы находились в последние дни. Знаю, что вам с переездом досталось немало. Но очень хорошо, что наконец вы хоть как-нибудь устроились». А в августе приехал его адъютант, привез все необходимые документы. Мы уже были в эвакуации в городе Семенов. Там нам, конечно, были не очень рады. Два огромных эшелона людей, которых нужно где-то разместить. Поначалу мы спали вповалку на полу, потом нашли угол. Зато, когда отец стал известным военачальником, эти люди стали писать нам письма, полные любви, с приглашениями в гости. Жизнь в эвакуации была трудной. Мы на санях возили по деревням свои вещи, обменивали их на картошку, капусту. Когда в город стали завозить раненых, мама пошла работать в госпиталь. А в декабре 42-го мы переехали в Москву.

А когда вы в первый раз после такой долгой разлуки увиделись с отцом?

Олег Черняховский: Мама увиделась с ним уже летом 42-го года под Воронежем. Папа тогда командовал армией. Мама начала к нему ездить и практически постоянно была с ним. А мы увидели его, когда он приехал в Москву. Помню, что у нас все утро билась посуда. Мамина сестра сказала, что будут гости. И вот приехал папа. Я был маленьким, спал днем. Когда он вошел, бросился на отца прямо с постели. Это была невероятная радость… Потом его вызвал Сталин. Ночью папа поехал к Верховному главнокомандующему на дачу. А мы не спали, ждали его возвращения. От Сталина отец вернулся окрыленный. Тот умел, когда ему было нужно, обаять человека. Папа даже рассказывал, что Сталин подошел к нему и застегнул ему пуговицу на кителе. Чтобы у папы была расстегнута на кителе пуговица? Такого быть не могло! Но такой знак внимания Верховного главнокомандующего отца обрадовал. В Москве папа пробыл всего несколько дней и вскоре уехал на фронт.