Утро после победы

«В основу этого обвинения положили не показания свидетелей, говорящих фактами о том, что где-нибудь со складов и др. мест я расхищал собственность, принадлежащую нашему государству, нет, а только вещи, изъятые у меня на квартире, а также общие провокационные, голословные, без единого факта показания «свидетелей» о том, что я «занимался расхищением социалистической собственности и грабежом трофеев». Вот и все. Но этого оказалось достаточно суду, и я осужден, заклеймен позором, изолирован. Ты ведь знаешь, что это наглая ложь. Правда, из Германии привезено было имущество, но оно куплено за те 200 тысяч марок, которые я получил от государства. Ведь ни один честный работник не покажет, о том, что я где-то грабил какие-то трофеи, собирал, укрывал от государства. Этого не было. На купленное было 44 счета и квитанции, их изъяли и уничтожили, обезоружив и меня и семью в возможности отвергнуть это обвинение. В изъятые вещи включили буквально все старое, ношеное, чиненое, все ложки, ножи, вилки. Семья осталась совершенно разоренная, только в том, что было на себе, но зато получился большой перечень имущества для обмана партии и правительства. Я требую произвести качественную оценку имущества, но оказалось, что оно в том же 48‑м году уже все растранжирено. Грубо нарушая закон государства, до суда, до его решения – имущество уже было ликвидировано, и опять-таки с одной целью – лишить меня и семью возможности доказать, что там, где они зачислили шелк – проходил вискоз, там, где шерсть – искусственное волокно, там, где меха – куски старых мехов (они пошли тоже за меха, вывезенные из Германии)».

Прекрасно помнит события тех лет и сын А. М. Василевского Юрий: «В 1948 году мы с Эрой поженились, и я поселился у Жуковых. Георгий Константинович был в ссылке в Свердловске. И обязательно перед каждым праздником являлись три дюжих молодца и требовали освободить квартиру в такой-то срок. Я как-то позвонил Георгию Константиновичу, спросил, как быть, он ответил: «Передай им, что мы выезжать не будем, пусть сами вывозят». Я в следующий раз так и сказал, но предпринять что-либо они побоялись. Все это так и продолжалось».

Жуковы и Василевские и до войны тоже были соседями – они жили в одном доме в Сокольниках на 11-й Сокольнической улице. Семья Василевских поселилась на Грановского в начале войны. Но Юрий Василевский рассказал «РГ», что его отец жил в основном на даче.

Малиновский

Малиновские поселились на Грановского осенью 1956 года. После войны они жили в Хабаровске, квартиры в Москве не было, поэтому, приехав в столицу, полгода провели в гостинице «Москва». После того как Никита Хрущев перебрался с Грановского в особняк на Ленинских горах, семья Малиновских въехала в квартиру № 95. Дочь маршала Наталья Родионовна рассказала «РГ», что самые яркие воспоминания о той квартире приходятся на начало Карибского кризиса. Родион Яковлевич Малиновский был тогда министром обороны.

Р.Я. Малиновский увлекался фотографией

«Мама целыми днями сидела на подоконнике и смотрела на улицу – не приехал ли папа. Его не было несколько недель. Периодически он звонил и говорил, что, возможно, заедет. И снова пропадал на несколько дней». Еще запомнилось, как в гости приходил Гагарин – герой маленькой Наташи и ее сверстников. Из соседей Малиновские больше всего общались с Буденными – жили в одном подъезде, вместе ездили на лифте, да и дачи были рядом.

Конев

В начале пятидесятых в дом въехали и Коневы. По возвращении из Закарпатского военного округа семья поселилась в квартире № 59. Наталия Ивановна Конева, дочь маршала, помнит то время, когда в доме не было центрального отопления и квартиры обогревались красивыми печами, которые были выложены белыми керамическими плитами.

Семья И. С. Конева в квартире на Грановского, д. 3. Жена Антонина Васильевна, дочери Майя и Наталия и внучка Анна. 1960-е гг.

Потом в доме был сделан ремонт, и эти печи стали предметами декора, печь на кухне была накрыта клеенкой и превратилась в столик, а в квартире появились батареи и газовая плита. Особенно запомнилось Наталии Ивановне празднование отцовского юбилея. В 1967 году маршалу Коневу исполнялось 70 лет. «28 декабря в день рождения отца был мороз, улица Грановского была заметена снегом. Рано утром, когда за окнами еще было темно, раздался звонок в дверь. На пороге стоял адъютант маршала Рокоссовского, жившего на два этажа выше в квартире № 63. У него в руках была корзина, а в ней – куст белой сирени, которую отец очень любил. Сейчас нас сложно чем-то таким удивить, но в те времена сирень зимой – это была фантастика! Отец был в восторге. Весной он высадил ее на госдаче в Архангельском. Вечером в тот день собрались гости. Ради такого случая отец нанял повара и официантов. Разногласия прошлых лет были забыты. Пришли все маршалы, писатели Константин Симонов, Борис Полевой. Все поздравляли отца. Об этом дне рождения Константин Симонов писал в своих воспоминаниях «Глазами человека моего поколения».

Рокоссовский