Читаем Утро После (СИ) полностью

Кот Шрёдингера мог бы считаться живым и мёртвым одновременно. Существующими и нет мы могли бы признать пороки, запертые от мира в ящике, подаренном Зевсом. А человек, не вкуси он плод с Дерева Познания Добра и Зла, был бы грешен и безгрешен одновременно. Ибо не вкуси мы плод, не познали бы мы границ добра и зла.

Но разве мы бы удержались от соблазнов и страстей? Жили бы мы по-другому?

Животное не знает о воздержании, но грешны ли звери?

Малому ребёнку прощается несоблюдение поста, сквернословие, рукоблудие. Действия, совершенные детьми, неосмысленные: "Ты же не знал, что это плохо".

Так не знание ли, не осознание ли приводит нас в исступление и прегрешение? Мы сами провели границу меж чёрным и белым, обеспечивая себе ад собственными муками совести и страсти.

Кот мог бы быть одновременно и жив, и мёртв, ведь он вряд ли "ел яблоки", а значит, не анализирует бытие, не обладает самосознанием, а мы и не узнаем о его состоянии, если не пойдём на поводу у своего любопытства.

Человек мог бы быть грешен и безгрешен одновременно, не ведай он, что есть зло, а что добро. Он просто бы жил. И его бытие не было бы осмысленно.

Как сказали бы экзистенциалисты, он бы не преодолевал своё бытие.

Борьба добра и зла / греха и праведности обеспечивает нам свой собственный ад.

И если нас, привыкших к боли и драмам, с нашей смущённой душой, простить и поместить в рай с солнышком и мягким климатом, сможем ли мы обрести покой и счастье?

Только незнающий или блаженный может радоваться прелестям тихого мира. Мы привыкли к другому. Мы привыкли быть терзаемыми своими собственными демонами. Они не злые. Они - противостоящие.

Мы все добры и злы, живы и мертвы, греховны и невинны. Мы - сущность. Материя мира. Одна из субстанций... Вид зверя...

Судит ли Бог зверей? "Все псы попадают в рай..." Едят мышей, грызут друг друга, треплют кошек, крадут колбасу, совокупляются стаями и смотрят на нас глазами полными преданного восторга, беззаботности и невинности.

Но человек знает, что есть добро и что зло...

Мы совершаем самосуд, самобичевание, самоистязание... Мы верим в осуждение и наказание за пределами жизни. Может быть, именно в этом заключается изгнание из рая - изгнание из безмятежности?

2017

Время

У времени есть тысячи разных способов вернуть прошлое, представив его в совершенно новом свете.

Вероятные и невероятные оттенки прошлого меркнут в дневном свете и сгущаются впотьмах.

Эпохи, словно вода, переливаются в русла дней, недель, месяцев.

Безразличие обращается в благодарность. Благодарность сочится счастьем. Счастье расцветает любовью. Любовь гаснет, истекая кровью. Она кровоточит, питая почву мудрости, насыщая деревья познания, пропитывая семена преданности.

Время растит свой собственный сад, где Солнце - дух жизни, где жизнь - цепь воспоминаний, где воспоминания - вкусы вин. А вина - кровь эмоций.

2015

Истина

Любое учение лишь утверждает наличие объекта, даже если отрицает его. Слово звучит, значит есть и понятие, им сказанное.

Любое учение лишь предполагает наличие мудрости.

На проверку гипотез уходят жизни людей и цивилизаций. Нет ни истины, ни лжи.

Есть реальность, любое отношение к которой является заблуждением. Любая истина не лишена субъективизма, а любой субъект ограничен рамками собственной психики, собственных страхов, собственного воспитания, опутан сетью собственного самообмана и самолишений.

***

Любое понятие субъективно и относительно. Даже белый цвет, белый для нас по той простой причине, что наши глаза не способны воспринимать его богатый цветовой спектр.

Когда ты с чем-то не согласен, важно, как минимум, понимать: кто это говорит, для кого он это говорит, почему он это говорит и зачем он это говорит. В любом случае - это его субъективная истина и для него она справедлива, или же он хочет её справедливости в чьём-либо мировоззрении. То есть истиной ей быть как минимум в проекции.

Какой смысл её отрицать? Отрицание - борьба, а значит, в каком-то смысле, страх принятия. Стало быть, слабость. Борешься - значит защищаешься. Защищаешься - значит признаёшь. Причём признаёшь в тайне от самого себя, оттесняя в область бессознательного.

Отрицая что-либо, мы лишаемся способности иметь с этим дело осознанно. А то, что оно вполне сможет влиять на наши действия и на бессознательном уровне, ещё никто не отменял.

Можно ни во что не верить и ничего не придерживаться, но лучше учитывать и держать в уме всё, с чем сталкиваешься, извлекая зёрна того, что пригодится именно тебе.

Мы имеем контроль над всем, что признаём и готовы назвать. И только лакуны тайком мешают наши карты.

2015

Свобода

Когда-то я очень любила слово "свобода". А теперь я поняла, что никакой свободы у тебя не будет, если не ставить себе и людям рамки.

Гибкие графики. Неопределённые люди. Плавающие расписания. Договорная заработная плата. "Поживём - увидим"- не для меня.

Только определённость, жёсткость и максимальная ясность меня по-настоящему устраивают. Сейчас или никогда. Всё или ничего. Пан или пропал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза