Утро вечера дряннее (сборник)

– Я не нарочно, – пролепетал тот и сделал шаг назад, прикрываясь дубинкой, словно мечом.

Но Слава не стал его трогать и кинулся за убегающим Никитой. Тот было решил, что ему повезло и он сумеет скрыться, но путь преградил еще один шкафоподобный паренек. Неожиданно из-за спины Ежова выступил Жора, и Никита врезался в него, словно в бетонную стену, отскочил, как мячик, и плюхнулся на пятую точку. Жора шагнул к нему, ухватил невезучего задиру за грудки и поставил на ноги. Сзади путь к отступлению отрезал Слава.

– Парень, ты че, обкурился, что ли? – наклонился к нему Жора.

– Да нет, пацаны, все нормально, я просто ошибся, – залебезил Никита, поднимая ладони к плечам, как бы успокаивая Жору. – Ошибся я, ошибся! Нет проблем, я уже ухожу.

Посетители клуба, находящиеся по соседству, встали кружком и с любопытством ждали, чем все закончится.

– Ты в порядке? – шагнул ко мне Ежов.

– Нормально, – я с презрением посмотрела на Никиту.

– Тогда выпроводи его отсюда, – скомандовал Андрей Жоре, и тот повел Никиту к выходу.

Глава 4

Сопровождаемые Славой, мы поднялись на второй этаж и углубились в длинный широкий коридор. Он привел нас к двойной дубовой двери. Ежов открыл ее, пропустил меня вперед и зашел за мной, оставив Славу в коридоре.

– Ну вот, – улыбнулся он, потрогав свои темные очки, которые ни разу не снял за время своего пребывания в клубе, – теперь мы можем спокойно пообщаться.

Комната представляла собой что-то вроде небольшого кабинета. В дальнем углу стояли два стола буквой Т и несколько тонконогих стульев рядом с ними. Слева, очевидно, предполагалось место для отдыха: большой мягкий диван, обитый желтой кожей, напротив – такое же кресло и еще одно – чуть поодаль. Перед диваном с креслом поместился низкий стол, инкрустированный каким-то поделочным камнем.

Я устроилась в кресле, выложила на стол диктофон, рядом пристроила «Никон», сумочку. Пока Ежов устраивался на диване, достала сигареты и закурила.

– Наши читатели интересуются, – начала, наконец, я, – как рождается новая группа. Насколько я знаю, ты раскрутил уже что-то около шести коллективов?

– «Пчелки» – мой седьмой проект, – кивнул Ежов. – А как они рождаются…

И он раскрыл мне некоторые продюсерские секреты. Не все, конечно, как я поняла, но говорил он довольно откровенно, к моему удивлению. Дальше пошли банальные вопросы типа «что нового в вашей копилке?», «какие планы на будущее», «чем собираетесь порадовать своих фэнов?». Самые каверзные вопросы, например, о взаимоотношениях с Поплавским, я оставила напоследок, но задать так и не успела. За дверью послышался неясный говор ежовских телохранителей. Угрозы чередовались со строгими предупреждениями. Они явно кого-то не хотели пускать в кабинет. Вскоре мы с Андреем услышали, как в дверь ударилось что-то тяжелое, потом кто-то вскрикнул и все стихло.

– Опять кого-то утихомирили, – не без оттенка самодовольной гордости покачал головой Андрей, – сколько раз говорил: обращайтесь с людьми побережней.

Я видела, что сожаление Ежова наигранное и ему приятно, что у него такие крутые бойцы, которые никого к нему не подпускают.

– Ладно, – он снова поднял на меня выразительный взгляд, – продолжим, если хотите.

В эту минуту дверь отворилась и в кабинет заглянул Виктор. Виктор, кто не знает, – мой фотограф. То есть не мой, конечно, а редакционный. Кроме всего прочего, навыки, полученные им в спецвойсках, работники редакции используют в служебных интересах. Виктор неоднократно доказывал и показывал, что когда он берется охранять кого-то, то это у него получается так, как ни у кого другого. Высший пилотаж – вот как я называю это его умение обезопасить и приободрить.

– А-а, – поняла я, – машину пригнал?

Виктор шагнул в кабинет и протянул мне ключи, настороженно посмотрев на Ежова.

– Все в порядке, – успокоила я его, забирая ключи, – садись.

Виктор сразу успокоился, а вот Андрей отчего-то занервничал. Он поднялся с дивана и направился к выходу.

– Ты куда? – удивленно крикнула я вслед.

Но он не ответил.

– Е-мое, что же это такое? – услышали мы его возглас из коридора.

Выйдя за ним, я увидела Славика и Жору, которые шебуршились на полу, делая попытки подняться.

– Кто это вас так? – засуетился возле них Ежов.

Он подбегал то к одному, то к другому, пытаясь приподнять их, но у него ничего не получалось. В каждом из охранников было больше центнера живого веса. Я уже все поняла и с трудом сдерживала усмешку. Первым поднялся Славик.

– Что, что случилось-то? Скажет мне кто-нибудь наконец? – подлетел к нему Ежов.

Я заглянула в кабинет и строго посмотрела на Виктора. Он отвел взгляд и пожал плечами.

– Понятно, – покачала я головой, – они тебя не пускали, да?

Одна из характерных особенностей Виктора заключается в его немногословности. Там, где другому человеку понадобилось бы несколько фраз, Виктор обходится односложным ответом или жестом.

– Это Виктор, – потупив глаза, пояснила я Андрею, – он решил, что я в опасности.