Утро Земли

– Нет! – крикнул парень, – Я не такой! Мы все стали другими. Давно, неужели ты не видишь? Этот Союз Юга, эта… вера.

– Вера? – удивилась Флора, – Ты только что шептал молитву своему Богу Иисусу, а не Совету Медиумов.

– Учение Союза Юга это не религия. А вера в людей и вера людям, вот о какой вере я тут говорю тебе, Нетварь.

Они замолчали.

– Ты и правда не такой? – тихий вопрос Флоры был так похож на шелест листвы.

Юноша вздохнул и усмехнулся.

– Да откуда же я знаю?

Снова тишина разделила их мысли по разным руслам.

– Думаешь, ты один приходил так?

Николай вздрогнул.

– В смысле? – рука сжала отточенное лезвие, – Ты что, убила? Опять?

Флора молчала.

– Ну?

– Нет, нет, я понимаю.

Может быть, она говорила сама с собой?

– Но и мне страшно и тебе страшно. Как будем жить?

– Что?

– Если ты останешься. Как мы будем сосуществовать?

Николай стёр струйки пота с лица. Он смотрел перед собой потерянным взглядом и словно видел себя со стороны.

Видел мысли и чувства. Свои, её.

– Как?

Она вздохнула.

– Боюсь, я не могу тебе сказать. Ты должен догадаться сам. И отгадка в твоих руках. Если я буду тебя узнавать, я смогу перестроить себя, не считать тебя врагом. Но я боюсь прочитать твои мысли, ведь в них может быть ложь. Ты же хочешь меня уничтожить, разве нет?

– Если нет иного пути остаться рядом с Касумико, то да.

Правда ли это? Правда ли то, что он только начал понимать? Может, вся его жизнь в Союзе Юга, и эти долгие беседы с Медиумом вели к этой точке? Ведь это он сам, это его мысли.

И тогда он сказал:

– Но я не вижу причин хотеть твоей смерти. Ты могла нас убить, но остановила войну. Твой грех огромен, но раз ты есть, значит и в этом капля – Божьего замысла. И не мне судить тебя, Нетварь. Нет, Флора, я не хочу твоей смерти.

– Тогда ты знаешь что делать, человек.

Он с шумом втянул ноздрями воздух. И страх забился сильным надрывным вихрем, он спешил заполнить все его существо. Но мог ли он поступить иначе? И никогда не узнать, что же будет.

– А если я не прав? Если ты не права?

– А я не скажу тебе. Прости, человек, это только в сказках сфинксы дают подсказки в загадках. Докажи себе и мне свою искренность. Веру, если тебе угодно. Знаешь иные способы, вперёд. Пробуй. Я не знаю.

Он поднялся на ноги. Сделал шаг вперёд и ступил ногами в шевеление жизни.

Щупальца дёрнулись в его сторону, но мгновенно отпрянули.

– Ну же, решайся. Или на пол пути остановишься, человек?

Он почувствовал страх.

Свой страх.

И её страх.

И веру.

Желание Флоры испытать эту веру.

Может быть, последний шанс этого существа поверить людям.

Он поднял нож и ударил себя в руку.

Кровь потекла вниз. Горячая, тягучая, туго, остро болезненная на ощупь. Рука загудела, а от боли он готов был прокусить губу насквозь. Силы покинули его, когда колени ударились о землю. Кровь брызнула в шевеление щупалец.

Николай отполз назад. Перед глазами плыл туман, боль в руке и во всём теле высосала последние силы. В переплетении зелёных нитей потерялась острая твёрдость ножа, а сил дотянуться – не было. В изнеможении Николай подтянул ближе непослушную тяжесть руки. Взгляд наткнулся на тёмное пятно засохшей крови. Значит – не умер.

– Ты поправишься, – раздался голос Флоры.

Николай не сумел ответить. Прошло много времени, и силы начали возвращаться. Тогда юноша поднялся на ноги и побрёл назад, к месту посадки шаттла.

Они кричали и махали ему. Кто-то бросился навстречу. Руки протянулись, чтобы поддержать, помочь, донести. Шаттл уже опаздывал. И если они не поспешат, корабль улетит. А когда следующий? И будет ли он вообще? До Красного мира лететь много месяцев. Кто решится ради одного или двух человек менять расписанные по секундам маршруты? В ближайшие годы Малый мир не планирует новых полётов к Земле.

– Оставьте, – отмахнулся Николай, – Летите без меня.

Они стояли и смотрели с вершины трапа. Лея и Оскар и многие другие вернутся на Малый мир. Алекс и остальные полетят дальше.

И только Касумико в изумленном молчании глядела на него так, словно увидела приведение. Пара часов в объятии Флоры стоила многого.

– Остаюсь, – тихо сказал Николай. Эти слова слышала только японская девушка, но там, высоко в проёме металлического корпуса поняли, что ждать бессмысленно.

– Я сейчас, – он нашёл в себе силы и подошёл к краю трапа. Протянул раскрытую ладонь. Оскар спустился и взял в руки синий стеклянный шарик. Он ещё хранил тепло руки Николая.

– Не забывайте нас.

Пилот крикнул, чтобы закрывали люк, и последние слова поглотил рёв двигателей.

Двое взялись за руки и отошли на безопасное расстояние. Вспыхнули огненные струи, металлическая птица оторвалась от земли и в ураганном грохоте пронзила небо. А потом они долго смотрели, как тает в голубой бесконечности тонкий белый след.

– Как же ты так? – Касумико гладила ладонями его лицо, и в изумлении метался её взгляд. Словно в уголках глаз, в усталой бледности лица или в обесцвеченных солнцем волосах можно было найти ответ, – Это верная смерть!

– Поживём – увидим, – медленно проговорил Николай.