Утром, в день святого Патрика. Десять нитей

— Итак, продолжим нашу цепь рассуждений о Коссетти. По-видимому, вы тоже заметили здесь, на кухне, семь банок из-под консервов. Почему они хранятся здесь, а не выброшены в мусор? Скорее всего потому, что человек не рискнул выходить из своего временного убежища. — Оба детектива согласно кивнули. — Прошу заметить: все семь банок — из-под спагетти.

— Обычная еда итальянцев! — благоговейно воскликнул Ферли. — Следовательно, здесь скрывался Коссетти.

— Совершенно верно… Но пойдем дальше. В гостиной под столом лежит нечто вроде веревки, связанной из галстуков. Вы, вероятно, тоже обратили на нее внимание, поскольку ее положение может иметь определенное значение.

— Я видел эту штуку, — подтвердил Коннерс. — Для чего она?

Полкингорн и представить себе не мог, для чего предназначалась «веревка», если только беглец не помышлял о самоубийстве. Но как мог он повеситься под столом?

— Оставим пока в стороне этот вопрос и обратим внимание на следующее: при тщательном осмотре узлов легко убедиться, что все они в равной мере сложны и в то же время среди них нет двух совершенно одинаковых. Узлы завязывал настоящий мастер своего дела. Кажется, вы говорили, что Коссетти служил в военно-морском флоте?

Лица детективов ничего не выражали. Полагая, что им просто нечего сказать, настолько они ошеломлены его проницательностью, Полкингорн откашлялся и продолжал:

— Но давайте на минуту оставим Коссетти в покое и займемся Хуузом. Вы заметили пустую бутылку из-под вина? Пустой оказалась лишь одна бутылка, хотя в шкафу мистера Арнольда стоят еще несколько бутылок с различными винами. Из-под чего эта бутылка? Из-под кукурузного виски!

— Которое делают главным образом в Кентукки! — воскликнул Ферли. — А знаете, мне это определенно начинает нравиться. Как называется ваш метод? Дедуктивным?

Полкингорну показалось, что его собеседники подмигнули друг другу, и потому он решил не нагнетать таинственности вокруг Хууза.

— Вернемся к Сперроу, — несколько высокомерно заявил он. — Вы, не сомневаюсь, заметили, что ни на одной из кроватей в отсутствие хозяев никто не спал. Для меня яснее ясного, что человек, который знает, что его разыскивают, предпочитает спать, пусть даже урывками, внизу, на диване, откуда легче бежать, если кто-нибудь появится в доме. Вы обратили внимание на два пустых флакона из-под аспирина в гостиной, на столике рядом с длинным зеленым диваном? Разве это не факт, что из троих бежавших только у Сперроу неважное здоровье? Он очень худ, освобожден по болезни от военной службы, умный, нервный и вспыльчивый. Из всех троих только он и мог принимать аспирин. — Полкингорн чувствовал, как растет в нем уверенность. — В поле вашего зрения, наверно, попала пачка старых журналов на полу и брошенные рядом ножницы? Вы заметили, что из журналов сделаны вырезки? По вашим словам, Сперроу очень рассердился на какого-то судью. Разве нельзя представить, что он сочинял анонимку с угрозами? Кому не известно, что к такому способу составления писем охотно прибегают, например, шантажисты?

По выражению лиц детективов Полкингорн понял, что его последнее предположение не кажется им вполне убедительным, и поспешил оговориться:

— Да, да, возможно я несколько фантазирую, но ведь в конце концов человек, скрываясь от погони несколько дней, прожил здесь в одиночестве. Чем он, по-вашему, занимался?

— Ел спагетти, — тихо ответил Ферли.

— А вот я скажу, чем он занимался в дневное время. Он читал. И что именно, как по-вашему? Он прочел несколько очень сложных для простого человека книг, таких, как «Закулисная история американской революции», толстая книга Вильяма Джеймса, полное собрание сочинений Вильяма Шекспира.

— Как вы узнали?

— Шесть этих книг лежат на столе в гостиной, а на полке как раз шести книг не хватает.

В этом месте Полкингорн почувствовал укол совести — правда, еле ощутимый: он не только не знал, он и мысли не допускал, что у его соседей есть библиотека с подобными книгами. Впрочем, он тут же заставил себя забыть об этом упреке и продолжал развивать свои соображения:

— Предпоследнее, о чем я хочу сказать, подтверждает мои доводы, если применить метод исключения. Я имею в виду одежду мистера Арнольда. Мистер Арнольд — высокий и полный человек. В доме нам не удалось найти ни одного предмета тюремной одежды, не считая кепки. Естественным было бы предположение, что заключенный сменил тюремную одежду на костюм Арнольда. Однако этого не произошло.

— Почему вы так думаете?

— Где же в таком случае одежда бежавшего заключенного? — с торжествующими нотками ехидно поинтересовался Полкингорн. — Давайте вспомним приметы бежавших. Как вы помните, Коссетти — человек низкорослый. Костюмы Арнольда для него слишком велики. То же самое можно сказать и про Сперроу. Вот Хуузу, вероятно, костюмы оказались бы в пору, но и он не воспользовался ни одним из них. Следовательно…

Слово «следовательно», особенно в конце длинной цепи логических умозаключений, постоянно употреблял Дэниель Дин, и потому Полкингорн повторил его несколько громче.

— Да, но что же это нам дает? — перебил его Коннерс.