Уцелевший

— Понимаешь, в чем дело, — говорит Фертилити, — тебе всю жизнь говорили, что надо делать, — твоя семья, твоя Церковь, твои хозяева, твой психолог, агент, твой брат…

Она говорит:

— Так вот. Сейчас тебе никто ничего не подскажет.

Она говорит:

— Я знаю только, что ты найдешь выход. Как из этого выбраться. Ты найдешь способ, как освободиться от своей прежней жизни, в которой были сплошные провалы. Для всех ты умрешь.

Двигатели завелись, и Фертилити протягивает мне золотое обручальное кольцо.

— А потом ты расскажешь свою историю и освободишься от прошлого, — говорит она, — и мы начнем новую жизнь, мы с тобой вместе, и будем жить долго и счастливо.

2

Где-то на пути в Порт-Вилу на Новых Гибридах я подаю свой последний обед — так, как я всегда об этом мечтал.

Если я вдруг увижу, что кто-нибудь мажет маслом целый кусок хлеба, а не отламывает маленькие кусочки, я его пристрелю на месте.

Если кто-нибудь запивает еду, не проглотив предварительно тот кусок, что во рту, я и его пристрелю.

Если кто зачерпнет еду ложкой к себе — убью не задумываясь.

Если кто не положит салфетку себе на колени…

Если кто сдвинет еду на тарелке пальцем…

Если кто-то приступит к еде, пока не подано всем…

Если кто будет дуть на еду, чтобы ее остудить…

Если кто-то заговорит с набитым ртом…

Если кто будет пить белое вино, держа бокал за чашечку, или красное — держа бокал за ножку…

Получит пулю в лоб.

Мы летим на высоте 30 000 футов над землей со скоростью 455 миль в час. Мы находимся на борту самолета, то есть машины, которая есть величайшее достижение человеческой цивилизации, вершина технологической мысли, и мы будем обедать культурно, как и положено цивилизованным людям.

1

Вот моя исповедь.

Раз, раз. Раз, два, три.

По словам Фертилити, если я сумею придумать, как мне спастись и не разбиться, я сумею спастись и не разбиться. Я сумею спастись. От крушения. От себя самого — от того, чтобы быть Тендером Бренсоном. От полиции. От моего прошлого, от моей прежней жизни — жалкой, изломанной, перегоревшей, запутанной.

Фертилити говорила, что все очень просто: надо лишь рассказать людям мою историю, как я дошел до жизни такой, и тогда я сумею придумать, как мне спастись.

Вот так вот просто: освободиться от прошлого и начать новую жизнь.

Если я уцелею, сказала Фертилити, мы сможем подумать, как сделать так, чтобы секс у нас получался лучше.

Мы начнем новую жизнь вместе с ней.

Мы запишемся в школу танцев.

Она сказала, чтобы я продолжал говорить до последнего. Пока самолет не разобьется. И тогда все подумают, что я умер. Она сказала: начни с конца.

Раз, раз. Раз, два, три.

Раз, раз. Раз, два, три.

Я не знаю, работает эта штуковина или нет. Слышите вы меня или нет. Я не знаю.

Но если вы слышите — слушайте. И если вы слушаете, это будет история о том, как все пошло наперекосяк. Здесь у меня бортовой регистратор рейса № 2039. Так называемый «черный ящик», хотя он оранжевый, а не черный, и там внутри — записывающее устройство, такая петелька из проволоки. Она ведет постоянную запись всего, что было. Это и будет история всего, что было.

Было и есть.

Можно ее раскалить добела, эту проволоку, и она все равно расскажет ту же самую историю.

Раз, раз. Раз, два, три.

Даю пробу.

И если вы слушаете, я хочу, чтобы вы знали: пассажиры благополучно высадились в Порт-Виле, в Республике Вануату, в обмен на полдюжины парашютов и на запас крошечных бутылечков с джином.

А потом, когда мы поднялись в воздух и взяли курс на Австралию, пилот выпрыгнул с парашютом.

Я повторю это еще не раз, но это чистая правда. Я — не убийца.

Я здесь один, в небе.

Все четыре двигателя уже выгорели, и началось контролируемое падение, нырок носом в землю. Это называется заключительной фазой спуска, когда ты несешься к земле со скоростью тридцать два фута в секунду, прямиком на Австралию. С конечной скоростью.

Раз, раз. Раз, два, три.

Еще раз: вы слушаете запись на бортовом регистраторе рейса № 2039.

И вот на такой скорости и на такой высоте я здесь один, в самолете. И вот — история моей жизни. И эта история не разобьется на миллионы кровавых ошметок и не сгорит вместе с тысячей тон полыхающего металла. Когда самолет упадет, люди будут искать и найдут бортовой регистратор. И моя история уцелеет.

И я буду жить вечно.

И если бы я смог придумать, о чем говорила Фертилити, я бы спасся. Но я не могу. Потому что я глупый.

Раз, раз. Раз, два, три.

Вот моя исповедь.

Моя молитва.

Моя история. Мое заклятие.

Услышьте меня. Посмотрите на меня. Запомните меня.

Любимого никчемного неудачника.

Неумелого мессию.

Будущего возлюбленного. Ушедшего к Богу.

Я заперт здесь, как в ловушке, в этом нырке, в моей жизни, в пилотской кабине реактивного авиалайнера, и желтые равнины Австралии уже совсем-совсем близко.

Я бы столько всего изменил, но уже не могу.

Это конец. Теперь все — в прошлом.

Вот — жизнь и смерть Тендера Бренсона, и теперь я могу наконец освободиться от прошлого.

Лучистое синее небо — во всех направлениях.

Горящее великолепное солнце — прямо передо мной. Сегодня вообще замечательный, ясный день.

Раз, раз. Раз, два…