Уцененный принц (СИ)

После ухода Эвелины Рон еще несколько минут сидел, обдумывая ситуацию. Что хотела сказать Эвелина, впервые появившаяся перед ним не в образе молодого доктора, а в виде очаровательной девушки. Проанализировал и свою реакцию на нее, между прочим, чисто мужскую, впервые за весь прошедший жуткий год. Он несколько раз повторял про себя последнюю фразу «просто захотелось тебя увидеть»! Что она значила. Он совершенно не ожидал, что кому- кому, а уж Эвелине, видевшей его во всех, самых неприглядных видах он мог нравиться. Только в качестве сложного пациента, не иначе! И Элеонора, безупречная красавица, гордая, недоступная, хорошо осознающая свое положение первенца императора, что она для него значит? То, что он ей не пара, он думал еще, когда был кронпринцем, то, что не пара сейчас, четко осознавал. Может, поэтому и просил не приходить, не навещать, что бы не рвать душу, и так разорванную в клочья.

И что делать дальше? Он честно сознавался сам себе, что боится покидать стены госпиталя и возвращаться к «нормальной» жизни после года выживания в нечеловеческих условиях. Ругал себя, называл тряпкой и боялся. Боялся обязательного общения, необходимости вести беседы, а больше всего, если честно, то сочувствующих взглядов окружающих. Боялся жалости в глазах собеседников. Понимал, что это ненормально, что никто ничего ему плохого не сделает, пытался взять себя в руки, и все равно, боялся. Где-то в глубине души понимал, что это обычная реакция организма на стресс, нужна небольшая поддержка, помощь, и он справится, но эту помощь попросить тоже боялся. Что не поймут, посчитают слабаком, неврастеником, будут смеяться и шушукаться за спиной. Он пытался оттянуть момент выхода «в свет», но с каждым часом пребывания в уютной, такой спокойнойбольничной обстановке покидать ее хотелось все меньше. Он что, все же сходит с ума?

За такими мыслями он и не заметил, как отворилась внутренняя дверь и в гостиную вошла недовольная сестра, или тетка Лада. Бросила строгий взгляд на подопечного, почуяла неладное, и так и замерла в дверях.

— Рон, — наконец отмерла старшая медсестра, — почему режим нарушаешь? Давно пора быть в кровати. Думаешь, что если уже отпускать на волю собрались, то уже можно все, что хочешь вытворять? Второй час ночи!

Внимательный взгляд опытной женщины-медика подмечал многое, чего не всегда могли уловить врачи, контактирующие с пациентом в лучшем случае полчаса в день. Она давно заметила тревогу и нервозность подопечного, все более возрастающую по мере приближения дня выписки.

— «Надо поговорить с Белль. Беременность протекает спокойно, наоборот, все слишком вокруг нее носятся, в первую очередь, муж. В наше время и позже, лет под 50 рожают! Заодно и отвлеку и человеку помогу. Врачи, они, конечно, тело врачуют, а здесь душу тоже латать надо. А кому, как не психологу этим заниматься»!

А пока Ронгвальд послушно отправился в постель, Лада обошла свои владения, и тоже собралась спать в своем кабинете, где имелось все необходимое. Семью она еще днем предупредила, обычное дело, во дворце праздник, значит ей дежурить. — «А Белль завтра обязательно позвоню»! — С этой мыслью она заснула.

***