Уцененный принц (СИ)

Габриэль, волнуясь начал. Рассказал, что о событиях переворота помнит плохо, хорошо помнит жизнь в приюте лет с трех, называли его Брилем Готтом, самое большое впечатление было разочарование, когда приходили люди брать детей на усыновление, а его не отдавали, хотя желающие были. Он очень хотел в семью. Потом упомянул строгую настоятельницу, которая, как ему казалось, постоянно придиралась к нему, заставляла выучивать уроки от и до, и еще добавляла новые темы. Он все считал, что она его невзлюбила. Как потом его взяли сопровождать аббатиссу, привезли к умирающему инвалиду, который вдруг оказался его отцом, а злая настоятельница — бабушкой, они с отцом поговорили очень коротко, дольше не вышло, он был очень слаб. Но Габризль узнал, что его зовут Габриэль Гродтон, он внук убитого короля, и последний выживший из большой семьи, а в приюте его прятали, но теперь это невозможно, потому, что у него проявилась основная примета членов семьи, ранее поседение волос, все виски уже белые. Так что бабушка его спрятала на Терре, в монастыре, где он должен был окончить среднюю школу и получит аттестат. В монастыре ему понравилось, но пробыл он там недолго. За бабушкой следили, его обнаружили, и попытались выкрасть. Но так получилось, что тихо увезти не смогли, на их группу чуть не налетел случайный мобивен, да и очевидцы вызывали полицию, тогда похитители толкнули его под этот мобивен, водитель попытался отвернуть, он сам тоже попытался отпрыгнуть, но его задело, так он оказался в больнице со сломанной ногой и ребрами. Свидетельницей случайно оказалась дочь императора Эльриана, Элеонора, она перевезла его в клинику, рассказало о нем деду, то связался с императором, и они решили, ради безопасности перевезти его на Эллану.

Император рассказ одобрил. Ничего лишнего, все по делу, и предупредил, что захотят задать вопросы, отвечать надо так же коротко, и по делу.

— Могут спросить, что ты собираешься делать с планетой, если удастся взять власть, лучше отвечать, что у тебя совсем нет опыта, и ты будешь просить назначить тебе опекунов, что бы помогали управлять, пока ты учишься. Так же можешь упомянуть, что надо реформировать законы Обена, дать народу хотя бы минимальные права, но постепенно, что бы не вызвать потрясений. Кроме того, на Обене существуют силы, боровшиеся с диктатурой Каруса, ты надеешься на их поддержку. В идеале, стоит создать комиссию и выработать конституцию, которая зафиксирует права и обязанности, как народа, так и власти. Как, Рон, ты согласен?

Эльриан иронично улыбнулся. Ронгвальд почему-то передернулся и помрачнел.

— Далее, — продолжил император, — обязательно упомянешь, что пересмотришь законы о рабстве. Это одно из условий, которое обязательно выдвинет саммит. Это один из камней преткновения, препятствие для вступление Обена в Союз монархических планет. Полностью рабство сразу ликвидировать невозможно, просто некуда будет девать такую массу озлобленных, или сломленных людей, просто надо четко оговорить права так называемых домашних рабов и их хозяев, они не должны подвергаться издевательствам, наказываться только за проступки, нельзя умерщвлять людей просто на потеху, ну и так далее. Будут отбывать каторгу не в шахтах, а на домашних работах. И предусмотреть возможность пересмотра приговора, если есть подозрение, что человека осудили специально, чтобы сделать рабом. Ясно?

Габриэль кивнул.

— Так, с тобой все. Подумай, что еще мы могли забыть, запиши, еще раз встретимся, обсудим, перед самым приездом делегаций. Теперь ты, Рон.

Ронгвальд собрался, коротко изложил историю заговора с целью убрать его и назначить наследником младшего брата от второй жены отца, о подмене его настоящим сумасшедшим, о высылке по подложному приказу отца на Обен, о том, как он оказался в руках матери Каруса. О попытке самоубийства, продаже работорговцу. О мытарствах в рабском бараке, пересказал истории, услышанные от товарищей по несчастью, о том, что чуть не угодил на утилизацию, способах утилизации, которые неоднократно наблюдал, и о счастливом избавлении, когда его чудом увидел император Элланы. Сухо, тщательно скрывая эмоции.

— Хорошо, очень хорошо, именно такой тон и нужен. Сухо, без эмоций, констатация фактов очевидца! Это произведет более сильный эффект, чем эмоциональное повествование.

— Мы с Эвелиной долго прикидывали, и решили, что именно так и следует рассказывать. Постараюсь придерживаться того же стиля, и при ответах на вопросы. Только боюсь, они будут и о заговоре спрашивать.

— Тогда просто переадресуй вопросы или отцу, или Ренне, они еще не решили, кто поедет. Пусть они отдуваются.

— Ясно.

— Ну что же, все пока нормально, думаю, петицию на саммит Совета Унии подпишут все. Но там вам все равно выступать придется. А пока свободны!

Ронгвальд с Габриэлем отвесили положенные поклоны, и вышли из кабинета.

— Как ты думаешь, получится? — тихо спросил Габриэль своего более старшего товарища.

— Не знаю, но если не пробовать, то точно ничего не выйдет.