Уцененный принц (СИ)

— Эви, просыпайся, кажется, мы проспали все на свете!

Девушка высунула голову из-под пледа, осмотрелась и подтвердила: — Проспали. Не ожидала, что так засну и не включила будильник на коммфоне. Ничего, продукты есть, дрова тоже, переночуем и утром тронемся в путь. Сейчас до темноты собраться не успеваем. Ехать незнакомой тропой в темноте, по горам, опасно. Да и на диких зверей можем наткнуться. А мы без оружия.

— Здесь что, хищники есть?

— Есть, но не волнуйся, в кустах вокруг озера натянута сетка, так что ни до нас, ни до лошадей им не добраться. А вот по дороге, ночью, вполне можно встретить. Я забираю остатки мяса на ужин, ты берешь пледы, и идем в дом, ночи в горах холодные.

Они быстро собрались, в доме Рон опять разжег камин, Эвелина разогрела мясо и соорудила салат, поужинали около уютно потрескивающего камина. Потом девушка пошла прибрать остатки ужина, и соединится с Миланой, а Рон вышел проверить лошадей. Обе лошади дремали уютно устроив головы на шее друг у друга, в кустах копошилась какая-то мелкая живность. Светило окончательно зашло, и на темное небо высыпали удивительно крупные звезды. Сзади тихо подошла Эвелина.

— Всех предупредила, Милана одобряет решение не ехать в темноте. Смотри на восток, сейчас взойдет Сейлор! Он в это время удивительно крупный, в бинокль даже космопорт рассмотреть можно. — Девушка положила руку на его поврежденное плечо, а подбородок пристроила на здоровое.

— А где Истрим? — спросил Рон про второй спутник Элланы.

— Истрим лучше виден днем, ночью его затмевает Сейлор. — прошептала ему в ухо Эвелина.

Рон повернул голову и удивленно спросил: — Почему днем? — Ответа так и не дождался. Сочные губы девушки оказались на уровне лица, он не выдержал искушения и, вначале робко, коснулся их своими губами. Эвелина сильнее прижалась к нему, и ответила, углубляя поцелуй. Он развернулся, обнимая ее, и их языки сплелись в многовековом танце любви. Поцелуй длился долго, первой опомнилась девушка.

— Рон, я страшная эгоистка, ты же совсем замерз, додумался выйти раздетым, пойдем в тепло.

— Подожди, Эви, не спеши, не хочу в дом, там не будет таких звезд, колдовского света Сейлора, спадет наваждение и не удастся еще поцеловаться!

— Почему?

— Ты вспомнишь, кто ты, кто я, и все вернется к прежнему общению.

— То есть ты считаешь, что я такая легкомысленная особа, которую свет луны заставляет целоваться со всеми мужчинами подряд?

— Нет, Эви, я просто трезво смотрю на вещи. Оцениваю. Кто я такой, что бы нравиться девушке вроде тебя!

— Господи, Рон опять у тебя побежали эти тараканы. Сколько времени еще нужно, что бы разогнать их всех! Пошли в тепло, а то уже теперь замерзаю я, там я вооружусь веником и начну гонять твоих усатых друзей! Пошли, это уже распоряжение врача!

Рону ничего не оставалось, как послушаться. Он дал себя увести в дом, Эвелина усадила его на двухместный диванчик перед угасающим камином, и пошла мыть посуду. Ронгвальд подумал и подкинул дров в камин. Блики от языков пламени, пожирающих дрова, сделали комнату уютной.

Вернулась Эвелина, принесла чай и сладости. Молча выпили по чашке. Девушка внимательно наблюдала за странным выражением на лице своего любимого пациента.

Какое-то хмурое, отрешенное. Как будто они только что не целовались, а ссорились, или готовились ссориться! Ее осенило. Да, готовятся к ссоре именно с таким выражением лица! Неужели все напрасно, она ему безразлична, или даже неприятна! Элеонора одержала совершенно ненужную ей победу? Он все еще влюблен в нее, думает о ней! Эвелине стала изменять выдержка. Еще минута, и она разрыдается. Совершенно некстати.

***

Габриэль с интересом рассматривал расстилающуюся под крылом авиона планету-прародительницу. Бабушка дремала в соседнем кресле. Авион держал курс на Санкт-Петербург, откуда до монастыря, где Ванесса хотела его спрятать, оставалось еще более 200 километров на мобивене. А пока было время подумать о таких неожиданных переменах в его жизни. Он вырос в приюте при монастыре строгой настоятельницы, матушки Ванессы, находился там почти всю жизнь, после гибели родителей, как ему всегда объясняли. Самое обидное, что определили его туда в возрасте чуть старше года, и первые месяцы в приюте были желающие его усыновить, но всем вежливо отказывали. Он не понимал, почему, так хотелось в семью, к нормальным маме и папе, пусть не родным, но любящим.