Утверждение правды

Шаги двух приятелей наследника стали слышны, когда, по расчетам Адельхайды, до стены угольного сарая оставалось не более десятка локтей; осторожно, стараясь не зашуршать ненароком песчинками под ногами, она отступила еще дальше, и спустя несколько мгновений оба возникли в пяти шагах от нее, напряженные, как коты перед схваткой. Пройдя вперед, к каменной чаше с карпами, оба остановились в явной растерянности, переглянулись и, лишь тогда увидев Адельхайду, отшатнулись назад, глядя на нее оторопело и недоуменно.

– Доброго вам дня, господа рыцари, – поприветствовала она, не двигаясь с места. – Какое чудесное место для прогулки после трапезы.

Эрвин сделал порывистый шаг вперед, тут же остановившись, оглянулся на своего приятеля, и Матиас, прокашлявшись, неуверенно выговорил:

– Да, госпожа фон Рихтхофен… Только немного странное, нет? – закончил он уже чуть более твердо.

– Да, – повторил за ним фон Вангенхайм. – Что вы делаете здесь?

– Ожидаю вас, – отозвалась она, растянув наилюбезнейшую из своих улыбок.

– Гм… – снова смешавшись, проронил фон Нейдгардт. – Почему здесь?

– Потому что вы следили за мной, – пояснила она все так же благожелательно. – Это место мне показалось наиболее удобным для беседы без посторонних. Побеседуем, господа рыцари?

– О чем? – нерешительно уточнил фон Вангенхайм; Адельхайда повела рукой вокруг, словно указывая на весь мир разом, и пояснила, согнав улыбку с губ:

– Обо всем, что происходит. Обо мне. О вас. О том, почему вы пытаетесь внушить следователям Конгрегации мысль о моей причастности к случившемуся вчера на турнире.

– А… почему у вас возникла мысль, что это так? – осведомился Матиас все так же неуверенно.

– Возможно, потому, что я не слепа и не уродилась скудоумной? – предположила Адельхайда серьезно. – Кроме того, сказанное вами сейчас de facto подтверждает мои выводы. Итак, господа, прошу вас оставить эту игру, тем паче что она вам удается скверно, и ответить мне на мой вопрос. Для чего вы пытаетесь направить на меня внимание прибывших сюда следователей?

– А быть может, – попытавшись принять боевой вид, возразил Эрвин фон Вангенхайм, – это вы ответите нам, как вышло, что в вашу голову взбрела мысль покинуть место происшествия столь удачно вовремя, госпожа фон Рихтхофен? Всем, несомненно, известно о вашем давнем приятельстве с ульмским ландсфогтом, однако ваше попечение о его сыне никогда прежде не доходило до того, чтобы подтыкать ему одеяло.

– И куда же подевалась ваша обыкновенная учтивость, господин фон Вангенхайм? – с укоризной вздохнула она. – Прежде вы не позволяли себе так говорить с дамой.

– Прежде не доводилось подозревать даму в государственной измене и соучастии в преступлении, – все уверенней с каждым словом отозвался тот. – И прежде дама не вела себя столь странно.

– Или прежде вы этого не замечали? – с подчеркнутой насмешкой уточнила Адельхайда, и тот коротко качнул головой:

– Прежде это было не нашим делом.

– О, – обронила она, переведя взгляд на второго собеседника, от внезапно пришедшей в голову мысли ощутив, как заколотилось сердце и ускорилась кровь, зашумев в висках. «Место происшествия», «соучастие в преступлении»… не слишком привычные слова для двух оболтусов… «Было делом»… – Стало быть, вот как, – вымолвила Адельхайда медленно, тщась говорить как можно спокойней и пытаясь удержать на лице выражение равнодушия. – Видимо, вашим делом было что-то другое, более важное.

– Вы на что-то намекаете? – напряженно осведомился фон Вангенхайм, мельком переглянувшись с приятелем. – Хотите сказать этим что-то?

Адельхайда размышляла еще два мгновения; то, что пришло сейчас в голову, было полнейшим безумием, но, с другой стороны, логичным, и многое, даже всё, истолковывающим объяснением…

– Хочу, – подтвердила она негромко. – Король делает державу, а короля – приближенные.

Еще два долгих мига протекли во всеобщем молчании; приятели наследника снова переглянулись, и на их лицах явственно виделась еще большая растерянность, нежели в начале этой беседы, – растерянность, вселившая в Адельхайду вместо подозрений убежденность в точности своих выводов.

– Державу… – наконец с усилием выговорил Матиас фон Нейдгардт, – делают приближенные?..

Адельхайда выдохнула, лишь сейчас осмыслив, что все это время стояла, задержав дыхание, напрягшись так, что мышцы стиснули ребра, вновь пробудив эту режущую боль в груди.

– Номер девятьсот восемьдесят три, – произнесла она с облегчением. – Особые полномочия.

– Чтоб мне провалиться… – ошалело выдавил фон Вангенхайм, и Адельхайда болезненно усмехнулась, привалившись спиною к стене и прижав к груди ладонь:

– Это было бы несвоевременно, Эрвин. Хотя, возможно, вы повторите это, когда майстер Сфорца выскажет вам все, что думает о ваших следовательских потугах.

– Вам дурно? – обеспокоенно спросил фон Нейдгардт; она отмахнулась: