Утверждение правды

– Неправда, – тоже понизив голос, твердо возразил наследник. – Просто для этого нужно время. И это время я и хочу вам дать. Что сейчас происходит, что вы делаете? Вы думаете, что принимаете кару, искупление? Нет. Вы поддались слабости, когда согласились на их план – но тогда разум вам затмил страх за своих близких. А сейчас что же? Сейчас вы решились попросту на побег – от мира, от жизни, от себя самого, от возмездия, которого, как сами мните, заслужили. Знаете, что это такое, когда еще люди поступают подобно вам, Хельмут? Когда налагают на себя руки. Вы решили уйти в отчаянии, в непрощении – самим собой в первую очередь, и вы полагаете, что встретитесь там со своей семьей? Нет. Потому что – знаете, куда уходят самоубийцы?

Йегер молчал, глядя мимо его лица в стену, тяжело и с хрипом дыша; Курт видел, как сжал зубы Хауэр, за все это время так и не произнесший ни звука, как с почти физически ощутимой болью смотрит на бывшего зондера Бруно и как удивленно глядит на своего подопечного фон Редер…

– Вы жаждете смерти, – еще тише произнес Фридрих. – И сами подставляете горло под нож. Это равносильно самоубийству. Сейчас вы на пороге гибели, так скажите честно, не тая ничего – не передо мной, перед собой, почему сейчас вы так упираетесь, так противитесь моей попытке отстоять вас? Потому ли, что полагаете смерть достойной для себя участью, или просто потому, что боитесь жить дальше?

– Я не должен жить дальше, – отозвался тот едва слышно, и Фридрих кивнул, тоже заговорив почти шепотом:

– Если вы останетесь при своем мнении спустя месяц, полгода, год – я лично отдам приказ о вашей казни. Обещаю. Но сейчас я смотрю на то, как достойный человек, замаравший совесть одной-единственной ошибкой, намеревается заплатить за нее своей бессмертной душой. И этого я не могу принять. Сейчас, Хельмут, я намерен отстоять вас любой ценой, я сделаю все, что в моих силах, для того, чтобы начавшееся в этой комнате не закончилось. Но я хочу, чтобы вы сами поняли, признали, осознали, что я прав. Я могу спасти ваше тело от плотской смерти, но спасти от вечной гибели вашу душу вместо вас – не смогу. И если вы впрямь думаете, что совершили тяжелый проступок, что кару несете заслуженно – несите ее честно, не пытаясь увильнуть и облегчить собственную участь. Живите. И заставьте себя – себя простить. Тогда, обещаю, мы поговорим об этом снова. Ни мне, ни вашей семье, ни вам самому – никому на этом и том свете не станет легче, если вы обречете себя на вечное проклятье и погибель.

Йегер не ответил, по-прежнему сидя потупившись и не шевелясь, и наследник все так же оставался, как был, – так же недвижимо, сжимая ладонью его окровавленную руку и глядя в лицо с ожиданием…

– Вы не возражаете больше, – вздохнул Фридрих наконец. – Стало быть, поняли, что я прав.

Йегер сипло выдохнул, закрыв лицо ладонью, и наследник поднял голову, повстречавшись взглядом с Куртом.

– Что скажете вы, майстер Гессе? – не повышая голоса, спросил он. – Теперь я имею право решать его судьбу?

– Теперь – да, – подтвердил Курт так же тихо.

– В таком случае, – произнес Фридрих, поднимаясь, – будет так: этот человек останется жить. И дальнейшей его судьбой распоряжаться буду я. Вас же я хочу просить об одном: достойный духовник на время его заключения. С этим ни я, ни кто другой, кроме Конгрегации, не справится. А сейчас ему необходим лекарь. Я полагаю, услугами здешнего медика он ведь может воспользоваться?

– Разумеется, – согласился Курт и, шагнув вперед, склонился над притихшим Йегером. – Хельмут? Идти сможешь?

Тот не ответил, лишь молча, с усилием переведя дыхание, уперся правой рукой в пол и тяжело поднялся. Сделав неверный шаг, он покачнулся, с явным трудом сдержав стон, и Хауэр сорвался с места, метнувшись к бывшему подопечному и подхватив его под локоть.

– Не шевели той рукой, – хмуро выговорил инструктор, не глядя на его лицо. – Я отведу его сам, – пояснил он, бросив короткий взгляд на майстера инквизитора с фон Редером. – Я так мыслю, что теперь нет нужды в неизменной слежке друг за другом?

– Полагаю, нет, – негромко согласился барон. – Виновник обнаружен и обезврежен, Его Высочество в безопасности, и больше я не вижу причин для соблюдения столь строгих мер.

– Дверь, Гессе, – приказал Хауэр, осторожно перехватывая руки поудобней, и наследник, пытаясь не утратить прежнего уверенного тона, возразил:

– Быть может, стоит для начала что-то сделать с раной? Остановить кровь, прижечь…

– Не стоит, – возразил Курт, быстро пройдя к порогу и распахнув створку. – До лазарета не более нескольких минут, от потери крови он за это время не умрет, а там – лекарь лучше нас с вами знает, что следует делать в таких случаях.

Фридрих молча кивнул, не возразив, и Курт отступил от двери, освободив проход.

Когда Хауэр под руку вывел в коридор шатающегося, бледного, как смерть, бывшего подопечного, стоящие у двери застыли в недоумении; боец фон Редера уставился на кровавое пятно на плече Йегера оторопело, а зондер – с обреченностью, замешенной на ненависти, и с тем вместе – с состраданием…