Увечный бог (ЛП)

  Куда он идет впереди всех, какое отчаянное желание его влечет? Хочет доказать истинность своих видений? Но пустыня бесплодна, даже костей Змеи уже не видно - они потеряли след мертвых детей, причем неведомо когда, и дороги к мифическому Икариасу никто больше не видит.

  Она снова нашла взглядом Адъюнкта, женщину, за которой решила следовать. Она не знала, что и думать.

  За Таворой бледный, как вода тропического моря, горизонт окрасился огненно - алым. Знак конца ночи, конца перехода. Тени развернулись.

  Скрипач встал. Обернулся к ним лицом.

  Тавора остановилась в десяти шагах, постепенно замедляя шаги и в конце концов чуть не упав. Банашар шагнул было к ней, но остановился: Тавора выпрямилась сама.

  Хенар взял Лостару за руку. Они стояли молча. Женщина уставилась на землю, словно желая привыкнуть, зная, что не сойдет с этого места никогда. Ни она, ни Хенар. "Вот, вот моя могила".

  Подошли кулаки и офицеры. Лицо Добряка опухло и покраснело, словно он споткнулся и обо что-то ударился. Ребенд была рядом, держала руку на мече и не сводя глаз с Блистига. Тому устроили взбучку, поняла Лостара - сломан нос, разбиты губы, повсюду пятна высохшей крови. Под глазами натекли синяки, но глаза неотрывно смотрели на Адъюнкта. Горячечный, полный злобы взор.

  За офицерами медленно замирала армия; она видела лица ближайших солдат - легиона стариков и старух. Все смотрят сюда. Вещмешки брошены; там и тут солдаты упали, не сумев снять их с плеч.

  "Да, это конец".

  Все смотрели на Адъюнкта.

  Тавора Паран вдруг стала казаться маленькой. Персона, которую никто не заметит на улице, в толпе. Мир полон таких людей. Без явных дарований, без признаков красоты и благородства, без черт характера, вызывающих доверие - как, впрочем, и желание поспорить. "Мир такими полн. Полн. Теми, кого никто не видит. Не вспомнит, не засвидетельствует".

  Невыразительное ее лицо истерзано солнцем, покрыто ожогами и трещинами. Она потеряла вес, став угловатой и морщинистой. Но она стоит, выдерживая множество взглядов, нарастающий жар ненависти - ведь все их желания отвергнуты, на все надежды отвечали лишь молчанием.

  Появились Т'лан Имассы. Держа в высохших руках оружие из камня, двинулись к Таворе.

  Блистиг оскалился: - Телохранители, сука? Смогут они убить всех? Мы тебя достанем. Обещаю.

  Адъюнкт молча смотрела на него.

  "Прошу, Тавора. Скажи нам слово. Дай хоть что-то. Сделав смерть... выносимой. Мы попытались, правда? Мы шли, куда ты вела. Это долг. Это верность. Всё, чего ты просила - битвы, походы - мы всё сделали. Смотри, сколь многие умерли ради тебя, Тавора. Смотри на нас, оставшихся. Мы тоже умираем. Потому что верили.

  Боги подлые, скажи хоть что-то!"

  Адъюнкт неловко повернулась к Скрипачу, потом спросила Рутана Гудда: - Капитан. - Голос был хриплым карканьем. - Где Икариас?

  - На юг и восток от нас, Адъюнкт. Девять - десять дней.

  - А прямо на восток? Где край пустыни?

  Он вцепился пальцами в бороду, потряс головой. - Еще десять или двенадцать дней, если мы пойдем по дну этой низины, как делали вчера.

  - Есть ли вода за пустыней, капитан? На равнине Элан?

  - Немного, готов поклясться. Так рассказали дети.

  Тавора поглядела на Т'лан Имассов. - Сможете найти нам воду, Берок, на той равнине?

  Один из неупокоенных поднял голову: - Адъюнкт, мы будем под влиянием Аграст Корвалайна. Дело возможное, хотя трудное, и усилия наши заметят. Спрятаться не удастся.

  - Понимаю. Спасибо, Берок.

  "Она еще думает, что мы сможем. Десять дней! Разум потеряла?"

  Блистиг засмеялся - звук, словно у него разорвалось горло: - Мы шли за безумной бабой. Куда же еще она могла нас привести?!

  Лостара не понимала, где Блистиг находит энергию для гнева, но он воздел руки и закричал: - Малазане! Она ничего нам не дала! Мы просили, мы молили! Во имя солдат, во имя каждого из вас - МЫ МОЛИЛИ ЕЕ! - Он повернулся к армии. - Вы нас видели! Мы ходили в шатер, и все вопросы она бросала обратно, плевала нам в лица! Наши страхи, наши заботы - мы знали, что пустыня непроходима, но она пренебрегла!

  Перед ним стояли ряды, и ни звука не доносилось из них.

  Блистиг плюнул, подскочил к Адъюнкту. - Что это за сила? В тебе, женщина? Почему они умирают без ропота?

  Добряк, Ребенд, Сорт и Скенроу подошли ближе; Лостара понимала - Блистиг не доберется до Таворы, даже Т'лан Имассы не понадобятся. Но офицеры сами смотрели на Адъюнкта, в глазах тоска и жажда.

  Никто не смог бы выдержать этого, даже бог пал бы на колени. Но Адъюнкт стояла. - Банашар, - сказала она.

  Бывший жрец захромал к Лостаре. - Капитан, ваш мешок.

  Она нахмурилась. - Что?