Увечный бог. Том 1

Флакон моргнул и поскреб щетину у себя на подбородке. На ногтях осталась шелуха от обгоревшей кожи и еще что-то, напоминающее соляные кристаллы. Он наморщил лоб.

– Ну, похоже на то. Разве что у них глаза есть. Или крылья, – он кивнул кверху.

Битум шумно, с негромким присвистом выдохнул через нос.

– Для этого им нужно быть здесь, как и нам самим. Вот только подразумевается, что пустыня непроходима. Никто в здравом уме и не подумает ее пересечь. Такова, кажется, точка зрения?

Точка зрения? Это, Битум, вовсе не мнение. Это факт. Никто в здравом уме не подумает ее пересечь.

– Сержант, речь сейчас о ком-то конкретном, кто мог бы попытаться нас найти?

Битум покачал головой:

– Колода, она у капитана, не у меня.

– Но карты здесь тоже должны быть бесчувственны. Мертвы. Значит, речь сейчас о чтении, которое он провел, прежде чем вступить в пустыню. Сержант, за нами кто-то гнался?

– Меня, Флакон, про это без толку спрашивать.

– Слушайте, это просто смешно уже. Если Скрипач хотел меня расспросить, просто подошел бы сюда да так и сделал. Я бы мог уточняющие вопросы задавать.

– Слепы ли они, Флакон – вот что Скрип узнать хотел. Не мы. Они.

Они.

– Так точно. Слепошарые.

– Вот и хорошо, – хмыкнул Битум.

– Сержант… вы случайно не помните, кто придумал это наше название? Охотники за костями?

– Как бы даже не сама адъюнкт. Я это впервые от нее услышал. Кажется.

Но это невозможно. Арэн. Она не могла знать. Тогда – не могла.

– А ты почему спросил, Флакон?

– Да просто любопытно стало. Это все? Мне с капралом опять поменяться?

– Еще один вопрос. Быстрый Бен жив?

– Я ведь уже ответил Скрипу…

– Это, Флакон, не его вопрос. Мой.

– Слушайте, я не знаю – и Скрипу то же самое сказал. Я их вообще не чувствую…

– Кого – их?

– «Мостожогов», вот кого. Мертвый Вал, Быстрый Бен – да и сам Скрипач. Они не такие, как мы. Не как мы с вами, сержант, или там Корабб. Только не просите меня объяснить, в чем разница. Важно здесь, что я их читать не могу, и ясновидеть тоже. Чувство иногда такое, что они… ну, я не знаю… призраки. Ткни пальцем – насквозь пройдет. А иногда – словно могучие утесы, да такие высокие, что солнце заслоняют. Не знаю я, да и весь сказ.

Битум глянул на него, сощурясь.

– Ты что, и капитану то же самое сказал?

– Я не знаю, сержант, жив Быстрый Бен или мертв, но доведись мне биться на этот счет об заклад, я знаю добрую сотню Охотников, что с радостью приняли бы мою ставку, да и не одну сотню, пожалуй. Но если биться об заклад с Валом или Скрипачом… – Флакон покачал головой и прихлопнул какую-то гадость, укусившую его за шею.

– Ты бы ставил на то, что он мертв?

– Нет, на то, что жив. И даже более того. Я бы ставил на то, что он все еще во всем этом участвует.

Сержант вдруг улыбнулся.

– Добро пожаловать обратно, маг.

– Обожди, Битум… то есть, я хотел сказать, сержант. Не забывай, я ведь не видел, чем там для него все закончилось. Говорят, выглядело очень хреново.

– Хреновей не бывает.

– Ну… вот я и не бьюсь ни с кем об заклад.

– Худ знает, солдат, что только Скрип в тебе нашел. Давай уже, проваливай с глаз моих.

Когда он снова поменялся местами с Кораббом, слева от него вдруг обнаружился Спрут.

– Слушай…

– Да кто я вам такой теперь, именем Худа, Рыбак собственной персоной, что ли?

– Что? А, нет. Это насчет того, что Корик сказал…

– Что он такое сказал? Про Хлебателя Ссак? Скрип сам себе карты не рисует, Спрут. У него с Колодой другие отношения. Так что…

– Насчет добычи, солдат. Он про добычу говорил.

– Сдается мне, это был сарказм.

Улыбка, теперь по правую руку от него, хмыкнула, но ничего не сказала.

– Вот именно, – согласился Спрут. – Всерьез бороться с грабежами начал еще Дассем Ультор…

– Мы были завоевателями, а не налетчиками. Когда занимаешь город, грабить и насиловать горожан – идея так себе. Это их здорово злит, оглянуться не успеешь, как солдаты оккупационного гарнизона начинают гибнуть в ночных патрулях.

– Короче говоря, подобной привычки у нас как бы и не было, но шансы разбогатеть все равно оставались. В любой роте велся учет, и каждый получал свою долю дохода. От подобранных на поле боя оружия и доспехов, от лошадей и прочего в том же духе. Выигранная битва подразумевала и соответствующее вознаграждение.

– Все так, Спрут, – кивнул Флакон. – Но теперь у нас есть целая храмовая сокровищница. Нам продолжают начислять жалованье. Вообще-то каждый из нас, сапер, уже сейчас сущий богатей.

– Если только получится дожить до расчета.

– Но это оно всегда так было. Не пойму, к чему ты клонишь.

Маленькие глазки сапера нехорошо блеснули.

– А вот скажи-ка мне, – произнес тот хрипло, – для тебя эти деньги что-то значат или так, дерьмо нахтово? А, Флакон?

Он призадумался. На четыре шага, пять, семь.

– Нет, – признал он наконец, – но ведь они меня никогда особо не волновали. Я в армии не ради золота.