Увечный бог. Том 2

Потом в землю словно бы начали бить кулаками, удары, от которых все содрогалось, сыпались один за другим. Он охватил голову руками, попытался зажать уши, но не помогло. Мир исчез в вихре черных крыльев. Он задыхался, перед глазами метались какие-то мелкие предметы, направляясь в сторону меча. Щепки и еще что-то белесое – кости – взмывали в воздух, выдирались из-под травы и корней. Одна глубоко процарапала тыльную сторону его ладони, и он поспешно спрятал руки под себя.

Кто выкрикнул предостережение?

Кто бы это ни был, оно, похоже, спасло всем жизни.

Кроме меня – я оказался слишком близко к мечу. Следовало спуститься ниже, к своим солдатам. Но я остался здесь. Я не хотел видеть их лица, не хотел чувствовать прилив той страшной любви, которой командир одержим перед боем, – любви к собственным солдатам, к каждому из них, что все нарастает и нарастает, готовая разорвать сердце.

Мне не хватило храбрости – и вот сейчас…

Гу’Рулл кружил высоко вверху. Он видел, как Великие Вороны устремлялись к холму, видел яростные вспышки магической энергии. Создания приносили себя в жертву, одна за другой, чтобы дать своему богу живую плоть – смертный дом для его души.

Одна из птиц пролетела совсем рядом, он проводил ее нижней парой глаз.

– К’чейн че’малль! Я – Карга, мать всех этих благословенных детей! Ты принес дар! – И она рассмеялась.

Гу’Рулл потянулся к ее сознанию, но тут же отдернулся – такой чужой, такой холодной оказалась его мощь.

Карга хихикнула.

– Берегись! Для этого мира мы – проклятие! А теперь слушай внимательно, поскольку дела твои еще не завершились. Помимо несомого тобой дара, ты еще потребуешься завтра. И вот что я тебе говорю – в миг крайней необходимости снова взгляни в небеса. Ты меня понял? Я обещала благороднейшему из владык. Любимейшую из моих дочерей пришлось отослать далеко, но она вернется. Ты сам увидишь – вернется!

Огромная ворона спикировала к нему еще ближе.

– Взгляни вниз! Их уже почти не осталось. Мы этого всю свою жизнь дожидались – видишь теперь, что мы сотворили? Видишь?

Он видел. Фигуру, распростертую рядом с отатараловым мечом, прикованную цепями к земле. Но в груди ее зияла огромная дыра.

Гу’Рулл выгнул крылья и устремился вниз. Карга с безумным кудахтаньем последовала за ним.

Последняя ворона под ними нырнула в тело и исчезла вспышкой бледного пламени.

Громко хлопая крыльями, чтобы замедлиться, Ши’гал приземлился поверх тела, вгляделся в него – и чуть не отдернулся от отвращения к созданной Великими Воронами пародии на человека. Кривые кости, перекрученные мускулы, болезненная бледность, лицо словно изуродовано болезнью.

Яма в груди была заполнена черной кровью, в ней отражалось вытянутое лицо Гу’Рулла, блеск его глаз.

Держа сердце обеими руками, он осторожно нагнулся и опустил его в дыру с рваными краями, словно камень. Кровь проглотила его.

Плоть начала затягиваться, кости прорастали сквозь нее подобно корням.

К’чейн че’малль еще раз расправил крылья и взмыл в небо.

Карга следила за этим сверху. Возрожден! Возрожден! Вы, души в небесах, взгляните вниз – узрите того, кого лишились! Он уже совсем рядом с вами, ваши одинокие блуждания скоро подойдут к концу, ибо искра жизни вернется к нему, глаза снова откроются!

Будьте же свидетелями тому, поскольку искра – это я.

Он пал на землю. Он был разорван. Разбросан по всему миру. Он создал нас, чтобы выжить, – мы питались его плотью, ибо такова была его воля.

Вы, души в небесах, – ваш бог не утратил веры! Не утратил!

К’чейн че’малль поднимался вверх, Карга же устремилась вниз, чувствуя, как внутри разбухает сила. Вся, что в ней содержалась. Вперив взгляд в тело под собой, она издала последний – триумфальный – крик. И вернулась домой.

Заключительный взрыв был такой силы, что Скрипача отшвырнуло к самому краю площадки, за которым уже начинался склон. Тяжело дыша, жадно глотая оказавшийся неожиданно холодным ночной воздух под затихающие отголоски, он заставил себя подняться на четвереньки. Удивляясь, что вообще жив.

Холм окутала тишина – хотя нет, повернув голову, он обнаружил в поле зрения морпехов и тяжей, в ошарашенном изумлении медленно поднимающихся на ноги. Звон в ушах понемногу утихал, сквозь заключительные аккорды уже пробивались голоса.