Увечный бог

  Наши миры так малы. Они кажутся бесконечными лишь потому, что мы можем собирать воедино тысячи миров. Но если перестанем двигаться, если застынем на месте, затаим дыхание и оглянемся... все одно и то же. Кроме мелких деталей. Забытые эпохи не глубже и не мельче, нежели та, в которой мы сейчас живем. Мы думаем, будто нас увлекает движение вперед, будто мы вечно оставляем что-то позади и берем что-то из будущего. Но истина в том, что... где бы мы ни оказывались, какие бы блестящие дары не получали, мы ходим по кругу.

  Такие мысли рождают желание плакать".

  Они натянули поводья у подножия холма. Адъюнкт спешилась, сняла кожаные перчатки. - Капитан?

  - Да, - отозвался тот. - Подойдет.

  Когда Скрипач вылез из седла, Банашар сделал то же.

  Адъюнкт первая взошла на неровный склон холма. Среди гнилых сорняков Банашар увидел отбеленные куски человеческих костей - они скопились в ловушках трещин и расселин, кучами лежали в нишах. На извитой тропке между выступов камня его сапоги давили бусины, сделанные из отполированных орехов; почва была усеяна сухими обрывками плетеных корзин.

  На вершине они нашли доломитовые валуны, создававшие неровный круг шириной шагов в десять. Центр был более-менее ровным. Когда Адъюнкт вошла между двумя валунами и шагнула на площадку, под ногой что-то хрустнуло и она отшатнулась, но тут же опомнилась и нагнулась, что-то подобрав.

  Банашар подошел к ней.

  Она держала острие копья из обколотого кремня, почти в кинжал длиной. Жрец увидел, что вся площадка завалена тысячами таких же наконечников.

  - Брошены, хотя все целые, - пробормотал Банашар, когда к ним присоединился Скрипач. - Интересно, почему?

  Капитан хмыкнул: - Никогда не понимал святилищ. Но инструменты прекрасно сделаны. Даже Имассы были бы поражены.

  - Вот мои догадки. Они открыли слишком эффективную технологию. В результате убили всех животных, каких только видели. Ничего не осталось. Почему? Потому что все мы одинаково глупы, одинаково близоруки - двадцать тысяч лет назад или сейчас. Соблазн убийства подобен лихорадке. Когда они поняли, что натворили, когда начали голодать, обвинили во всем оружие. Но, - глянул Банашар на Скрипача, - мы и сейчас думаем, что эффективность - хорошая штука.

  Скрипач вздохнул. - Иногда я думаю, что мы изобрели войну, когда не осталось зверей для убийства.

  Отшвырнув наконечник - он разбился, ударившись о залежи себе подобных - Адъюнкт ступила вперед. Камень трещал при каждом шаге. Встав в середине, она повернулась к ним лицом.

  - Это не вопрос святости. Тут нечему поклоняться, разве что факту, что прошлого не вернуть. Это зовется ностальгией. Но я не верю в невинность.

  - Почему здесь? - спросил Банашар.

  Ответил ему Скрипач: - Можно оборонять, Жрец.

  - Демидрек? - сказала Тавора, держа руку на мече.

  Он огляделся, подошел к одному из доломитовых валунов. Закрученные рисунки, бороздки, похожие на волосы. Демонические и смутно человекоподобные фигуры, лица - одни раскрытые глаза и рты с острыми зубами. Он вздохнул, оглянулся на Адъюнкта. Кивнул: - Она может... ну, не знаю... обернуться вокруг основания холма, как дракон-червь из легенд.

  - Ради чего, Демидрек?

  - Сохранение.

  - И надолго?

  "Пока не умрет". Он пожал плечами.

  Он видел, что она его изучает; затем Тавора вытащила отатараловый меч.

  Ржавого цвета лезвие, на взгляд Банашара, как будто сияло; он сделал шаг назад.

  Рядом Скрипач выругался сквозь зубы. - Адъюнкт, он... ожил.

  - И, - шепнул Банашар, - он будет призывать.

  Тавора пинком расчистила клочок земли и вонзила меч. Надавила всем своим весом.

  Лезвие скользнуло на половину длины легко, как в песок.

  Адъюнкт отскочила, пошатнулась.

  Банашар и Скрипач уже были рядом, приняв ее вес - "боги, от нее так мало осталось! Кожа да кости!" Она потеряла сознание у них на руках.

  - Ну, - крякнул Скрипач, - давай ее оттащим. Ищи свободное место.

  - Нет. Я сам донесу ее к лошадям.

  - Хорошо. Я пойду принесу воды.

  Банашар подхватил Тавору. - Скрипач...

  - Да, - прорычал тот. - Словно голодный ребенок в доспехах. Когда очнется, Жрец, будем кормить.

  Солдат мог бы с таким же успехом сказать "Осадим луну", будучи абсолютно убежденным, что сможет, что обрушит проклятую штуку с небес в дыму и пламени. "Так мыслят солдаты. Ну, хотя бы этот. Проклятый морпех". Банашар промолчал, шагая вслед за Скрипачом по извилистой тропе.