Увечный бог

  Взлетел камень, упав рядом с Чистым, подпрыгивая снова и снова. Вражеский командир, однако же, вздрогнул. И отвернулся.

  - Они идут!

  Голос Хеллиан раздался ближе и громче: - Чего сказал?!

  Он обернулся. Капрал Пряжка лежала между ними, глядя то на одного, то на другую.

  - Кто вы, во имя Худа?

  - Люблю тебя! - заорал Урб. Увидел восторженную ухмылку и полез через Пряжку; Хеллиан рванулась навстречу, прижав губы к губам.

  Придавленная весом Урба Пряжка извивалась и визжала: - Идиоты! Враг близко! Сойди с меня!

  Каракатица смотрел на близящиеся шеренги. За двадцать шагов блеснули дротики, ударились о поднятые щиты - и тут же, по сигналу командиров, коланцы рванулись в атаку вверх по склону.

  Сапер высунулся из окопа. Арбалет звякнул, толстая тетива загудела, овеяв щеку. Он заметил, что болт поразил вражеского взводного в горло. Остальные морпехи тоже стреляли по набегающей толпе. Тела падали, застревая в расселинах.

  Сапер положил самострел позади, взял щит, просунул руку в ремень, вытащил короткий меч. Все четыре движения - до того, как враг упал наземь. - Держись и дави! - заорал он, вставая перед первым коланцем.

  ***   

  Стрела пришпилила левую ногу Лизунца к почве, но ведь он и не намеревался отходить. Показавшийся перед ним солдат споткнулся. Лизунец надавил щитом, одновременно вбивая навершие рукояти меча в шлем, давя кости. Когда он отвел руку, шлем прилип к мечу.

  Его коснулось копье, он отбил его шлемом, обеими руками выбросил щит, плюща врагу лицо. Едва тот попятился, Лизунец ударил в живот. Вытащил оружие, начав рубить другого коланца - похоже, они были уже везде.

  Он так и не увидел копья, проколовшего шею и горло.

  Корик выругался, стряхивая с руки обломки щита. Снял с перевязи длинный сетийский нож, пнул того, кто разбил ему щит, и вовремя увидел следующего.

  Лезвия сверкнули - более тяжелое отбило выпад копья, второе пронзило кожаный доспех, погрузившись в грудь коланца и выйдя наружу. Когда солдат зашатался и упал, Корик наискось рубанул мечом по шее так сильно, что рассек ключицу и три ребра. Лезвие застряло в грудной кости.

  Корик уклонился от другого копья, услышал смех - Улыба провернулась, оставляя позади поваленный труп.

  К ним бежала новая масса коланцев.

  Синее летерийское лезвие казалось, кричало, когда прорубало шлем, боковую пластину и щеку, которую пластина должна защищать. Кровь полилась из распахнутого рта, глаза солдата вылезли на лоб - Корабб пнул его и увидел, как тело подкосило следующего солдата.

  Эхо крика каталось по черепу. Он заревел в ответ, поднял меч, скрещивая со щитом, и принялся ждать очередного дурня.

  "Я морпех! Героический солдат в день славы! Придите и умрите!"

  Горлорез с руганью отрубил руку, что была справа, а потом и ту, что была слева. Кровь хлестала с обеих сторон, заставляя его ругаться пуще. Он избежал выпада копья, пнул противника ногой в лицо, заставив открыть шею, и резанул по ней мечом.

  Рядом Мертвяк шатался, отражая удар за ударом тяжелой секиры; боковой выпад Горлореза пришелся в щель под раструбом шлема, найдя угол челюсти, разрезая позвоночник.

  Выпрямившийся Мертвяк вставил щит, загораживая Горлореза от нападения сбоку. Вражеский солдат крякнул от удара, колени его подогнулись. Мертвяк бросил сломанный меч и подхватил ту шипастую секиру - размахнулся, как молотом сокрушая щит коланца, потом вонзил шип в плечо.

  Низко присев, Горлорез перерезал подколенную жилу, а когда вопящий пехотинец упал, заглушил крик ударом в глаз.

  - Не вставай! - крикнул Наоборот сзади.

  Стрела прошипела над Горлорезом, попав в грудь вражескому солдату.

  Бальзам крикнул с другой стороны: - Где ты взял уродский топор? Найди меч! Помедлишь и тебе конец!

  - Ищу, чтоб тебя! Ищу!

  Целуй-Сюда упала на спину. Услышала сверху лязг, рычание Смолы - сестра била коланца ножом в лицо. Целуй-Сюда отпихнула ногой падающее тело, рука нашла дротик. Она схватила его, встала на ноги и снова полезла в давку.

  Смола принимала удары на щит, уворачивалась от выпадов врага, что насел сразу на обеих. Подскочил Бадан Грук, вонзил меч в шею нападавшего.

  Топор обрушился на затылок сержанта, расщепляя шлем и роняя Бадана лицом вперед. Полумесяц лезвия высвободился, таща за собой волосы, кожу и куски черепа.

  Завыв, Смола отрубила держащую топор руку, потом плечо, диким взмахом вскрыла вопящему мужчине брюхо. Кишки выпали на труп Бадана Грука.

  А она все выла.

  Копье пронзило Лепа Завитка, придавило к покосившейся плите. Целитель-фалариец завизжал, когда железное лезвие наконечника скрежетнуло по камню. Рубанул мечом, срезая пальцы на руке, что была ближе. Давление сразу ослабло. Он скользил по гладкому древку, а когда оказался близко от державшей копье женщины, рассек ей яремную вену.

  Она упала. Целитель уронил меч и щит, схватился за конец копья. Понял, что оно угодило в щель между камнями - и бросился наземь. Копье сломалось за спиной. Не вытаскивая обломка, он встал на колени, утирая руки о сухую траву, и прошептал: - Бывало и хуже.