Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке

— Вы считаете возможным широкое применение в армии летательных аппаратов? — заинтересовался Иверзев.

— Уверен — через 30 лет они будут основной ударной силой армии, России важно не опоздать.

Разговор продолжался несколько часов, потом пассажиры устроились спать, а утром Ванновский, выходя из вагона, произнес:

— Ждите гостей на завод в ближайшее время, Евгений Львович.

Иверзев тоже пожал руку и заговорщицки похлопал по плечу.

«А неплохо бы получить военный заказ, вон за один эскадренный броненосец платят 10 миллионов рублей», — размечтался Евгений.

Прямо с поезда Аркадьев поехал на завод и с наслаждением увидел стены нового цеха и массу рабочих-строителей. К счастью, никаких происшествий за его отсутствие не случилось.

Ванновский сдержал слово и через неделю полковник и два подполковника из технического департамента прибыли на завод. Главным из них был князь Обручев, полный мужчина с брезгливым выражением одутловатого лица. «Этот — ярый консерватор, так что надежды на военный заказ, можно сказать, тают, как прошлогодний снег», — сразу понял Аркадьев, но показ техники выполнил по всей программе. За время показа Обручев даже не приблизился к машинам, предпочитая наблюдать со стороны. Два других офицера, наоборот, ощупывали все детали и прокатились на всем, включая мотоцикл и новый грузовик.

— Машины, конечно, забавные, но для саперных войск не нужны. Лошади менее прихотливы, а на вашу машину нужно инженера садить. Мотоцикл можно использовать для фельдъегерской службы, но где вы возьмете в военных условиях дороги. Да и цена выше, чем гужевой повозки. Не обижайтесь, граф, но рекомендовать данный транспорт в войска я не могу, — снисходительно объявил полковник, не спрашивая своих подчиненных.

«Вот тупая скотина!» — сделал вывод Аркадьев. — «Ну и хрен с вами, обойдемся своими средствами!».

— В чем-то этот держиморда прав, — вздохнул на совещании инженеров Евгений, — машины у нас сырые. Но все равно обидно: министр — умный человек, а исполнители — напыщенные болваны.

— Собственно, для нас ничего не изменилось. Надо строить и показывать всем преимущества наших аппаратов, иначе … крах, — закончил он.

Глава 45

Все-таки раны иногда напоминали о себе не острой, а ноющей болью. Обычно это продолжалось не более суток, но сбивало с рабочего ритма, главное же было в том, что боль напоминала об ущербности и здорово навевали тоску. Хотя кризисы в организме случались пока редко, Аркадьев научился с ними бороться: при начале болей он просто выходил на длительную пешую прогулку по городу, стараясь охватить новые для себя районы. Благодаря этому он хорошо узнал город, кроме совсем уж трущоб. Маршрут всегда заканчивался в Усачевских банях, где были отдельные номера и максимум комфорта. Как правило, это полностью снимало боли и, главное, возвращало оптимизм.

Очередной приступ случился 5 декабря 1882 года в воскресенье. Евгений не стал жалеть себя, а просто оделся потеплее и отправился по старому маршруту. Через шесть часов прогулки он проследовал в бани, откуда и выполз, усталый, но довольный. После легкого обеда в трактире, Евгений засел дома, обдумывая ближайшие планы. Сегодняшний вечер был свободен от встречи с друзьями, а Присс с женой переехал на квартиру в другой дом, поэтому Женя никого не ждал.

Где-то в 9 вечера в дверь раздался стук, а затем в комнату ввалилась Катерина в модной шубке, но неуверенно шагающая по полу.

— Ого! Вот она — вершина эмансипации: доктор Екатерина Норина пьяная как сапожник! — торжественно объявил Евгений, опомнившись от изумления.

— И совсем не как сапожник, — слегка заплетаясь языком, возразила та. — Я себя полностью контролирую. Шапку только потеряла, пока поднималась к тебе.

Аркадьев быстро оделся и спустился по лестнице. Шапку он нашел на улице возле двери.

— По какому поводу пирушка? — полюбопытствовал Женя у полулежащей на диване девушки.

— Я провела первую операцию самостоятельно, имею право отпраздновать, — икнув, вымолвила докторша.

— Поздравляю! Надеюсь, пациент не сильно мучился перед смертью?

— Гад ты, Женька, хоть и граф! Живая она! А вот закусить в больнице было нечем, потому и развезло маленько. Я чуть с извозчиком не подралась. Мало ему четвертака! А у меня нет больше! — Катя стукнула по дивану. — Ты мне одолжи, а то бесплатно не везут, подлецы! Есть охота, — нелогично закончила Катя.

«Пусть отоспится тут, а то, правда, с кем-нибудь подерется», — подумал Евгений, а вслух объявил:

— Жди здесь, принесу из трактира, потом провожу тебя.

Когда он вернулся, Катя спала, забравшись в грязных ботиках на диван.

— Вот чертова суфражистка! — пробормотал Евгений, снял с нее обувь и прикрыл пледом. — Надо разбудить через пару часов, а то еще описает мой любимый диван.

Он продолжил занятия, иногда поглядывая на чмокающую во сне девушку и от души веселился: «Жалко сфотографировать нечем, отличная фотка была бы».

В 11 часов он собрался разбудить ее, но она сама проснулась и села, сонно поводя глазами.

— Можно воспользоваться твоим клозетом? — смущаясь проговорила Катя.