Уведу родного мужа

До чего все-таки жестока жизнь — особенно в последнее время и в особенности почему-то ко мне. В следующую секунду стало ясно: никакой это не Вилька… Я бы сказала, даже совсем наоборот, поскольку на красавца Есенина и, пожалуй, вообще на красавца его физиономия явно не тянула. Мне почему-то никогда не нравились мужчины с мужественными подбородками, высокими скулами и пристальным взглядом. Даже если они кудрявые блондины с синими глазами и неожиданно черными ресницами.

— Вы в порядке? — спросил хапнувший меня с пола незнакомец.

— Да не знаю я! — сердито сказала я. — Вот если поставите меня на место, смогу выяснить!

— Извините… — Он позволил мне соскользнуть с его рук и тут же охнуть на весь полупустой универсам. А вот сесть обратно на пол не позволил, хотя и на руки не подхватил. Зато крепко обнял за талию, после чего мое истосковавшееся тело вновь вспомнило коварно сбежавшего супруга. Но оттолкнуть незнакомца у меня не было никакой возможности, иначе я снова свалилась бы на пол.

— А что это за «Вилька»? — спросил вдруг незнакомец, и на его лице отразилась совершенно детская обида. — Меня, между прочим, Федором Степановичем зовут! А вас?

«Он к тому же Федя! — подумала я, начиная раздражаться. — Да еще и Степаныч…»

Федор Степанович словно подслушал мои мысли:

— Можете называть меня просто Фрэдом, так делают все мои друзья.

Что ж, если учесть, что после Вильки это был первый мужчина, заключивший, пусть и невольно, меня в объятия, нас с Фрэдом смело можно было считать уже родственниками, не то что друзьями.

— В таком случае, — хмуро бросила я, — можете называть меня просто Лиз… Или Элизабет — как больше нравится… Bay!..

— Вы уверены, что у вас ничего не сломано? — всполошился Фрэд, видя, как я тщетно пытаюсь шагнуть вперед.

— Разве что только юбка, — простонала я. — Я просто ободрала колени… Ох!..

— Вы в состоянии постоять не двигаясь, пока я соберу это все? — спросил новый знакомый. — Кстати, поздравляю вас от всей души!

— С чем?! — Я открыла рот и уставилась на Федора, проверяя, не издевается ли он надо мной.

— А разве… — он немного покраснел и покосился на россыпь продуктов, в центре которой мы продолжали знакомство. — Я полагал… Я думал, у вас какая-то дата…

Теперь покраснела я, сообразив, что ничем иным, кроме пышной свадьбы или дня рождения с круглой датой, объяснить подобное количество нарезок и банок, чудом не разбившихся бутылок и безвозвратно погибших двух тортов нельзя. И неожиданно для себя ляпнула:

— Это все Танька! Проголодалась она, видите ли! Я-то вообще, можно сказать, в последнее время не ем…

— Танька? — Фрэд, видимо, счел за благо сделать вид, что все остальное ему ясно. — А-а-а… У вас, судя по всему, в отличие от этой прожорливой особы, сейчас диета, да?

— У меня не диета, а нервы! Вы никогда не замечали, что одни люди от нервов начинают молоть все подряд, как мясорубки, а другие — наоборот? Так вот Танька как раз и принадлежит к мясорубкам, а я — наоборот…

Все это время я смирно стояла, прислоненная Фрэдом к стене, а он быстро и ловко собирал рассыпавшиеся продукты в пакеты. Совершенно не понимаю, как это у него получилось, но все до единой колбасинки ему удалось разместить в те самые два пакета, которые я и прихватила из дома, хотя груда деликатесов уменьшилась всего на два тортика.

Фрэд-Федя широко и белозубо улыбнулся и неожиданно стал намного симпатичнее, почти что дотянув до моих стандартов.

— Элементарная комбинаторика! — пояснил он свой фокус с упаковкой. — Моя мама тоже всегда ахает от удивления, когда я на ее глазах укладываюсь в командировку!

«Холостой, раз ахает мама, — отметила я, рефлекторно подчиняясь первородному женскому инстинкту охотницы за мужчиной. — А на вид — не скажешь, ведь наверняка уже за тридцать…» А вслух произнесла, тоже рефлекторно, следующую глупость, с ужасом отметив, каким вдруг сладеньким стал мой голосок. Ну почти как у Любочки Вышинской!

— А вы часто ездите по командировкам? Работа, наверное, такая?..

— Не особенно часто. — Улыбка стала еще шире и приобрела двусмысленность. Похоже, причина смены моего тона не осталась для этого Фрэда загадкой. Надо же, какой проницательный, хоть и Федя!

— Но если вы таким образом хотите узнать, кем я работаю, я и так отвечу: я тренер. Профессиональный тренер по восточным единоборствам.

Про себя я даже ахнула, причем сразу по двум причинам. Во-первых, теперь стало ясно, почему мне вначале почудилось, что на помощь в пиковой ситуации кинулся Вилька. Он ведь тоже когда-то занимался этими самыми единоборствами. Вот поэтому-то и двигались они с Фрэдом похоже, а уж реакция у обоих точно была одинакова. То есть молниеносная и нормальному человеку совершенно недоступная. Во-вторых, следовало немедленно сбить с этого типа спесь, чтобы не вообразил себе, что я положила на него глаз.

— Меня это не интересует абсолютно, — соврала я. — Просто задавать вопросы — это у меня профессиональное… Я журналист.

— О-о-о, папарацци, — с уважением протянул он, в мгновение ока разрушив едва зарождающийся намек на симпатию с моей стороны.