Увеличительное стекло

Я играю в видеоигру, в которой можно убивать по-настоящему. Официально это не игра, а специальная программа — Виртуальная Тактическая Обстановка, но, по сути, именно видеоигра. В реальности это несколько комнат, где на каждую стену проецируют видео, создавая виртуальное пространство — точную копию настоящей квартиры далеко-далеко отсюда.

Сейчас Виртуальная Тактическая Обстановка воспроизводит квартиру в Хойе, пригороде к северу от Парижа. Жилец квартиры, Йосеф Амир, ИТ-сотрудник французского банка, отмечает день рождения сестры на другом конце города. Пока его нет, двое оперативников находятся в его квартире во Франции. Один из них снимает все, что внутри, камерой высокого разрешения, превращая пикселизированное изображение на наших стенах в картинку, по качеству неотличимую от настоящих обоев. Между тем второй — мы зовем его Мутный, потому что камеры ловят только его размытый силуэт, когда он перемещается по квартире, — небольшим устройством, похожим на фонарик, собирает волосы из душа, волокна с мебели, пыль с ботинок и с коврика у двери.

Каждые несколько минут он вытаскивает картридж из своего устройства и передает его третьему человеку, который бегает туда-сюда между квартирой и грузовиком FedEx, стоящим на улице. В нем оборудование стоимостью около 20 миллионов долларов, таким гордилась бы любая университетская лаборатория, в режиме реального времени оно расшифровывает ДНК, ищет совпадения, пытается построить портрет каждого, с кем контактировал Йосеф, и отправляет все это нам. Огромное количество данных. К счастью, у нас есть программы, которые помогают все это обработать и достичь главной цели: узнать, взорвется ли бомба на футбольном стадионе в ближайшие двадцать четыре часа.

Имя Йосефа всплыло в перехваченном телефонном звонке рассекреченного члена ИГИЛ из Йемена своему подельнику во Франции. Еще недавно спецслужбы просто вызвали бы Йосефа на допрос и проверили всех, кого он знает, но в последнее время это проблематично. Террористы работают под именами обычных, ни в чем не повинных граждан, в результате чего на допросы таскают куда больше людей, чем об этом можно писать в новостях, и переворачивают им жизнь, пока настоящие преступники разгуливают на свободе.

— Доктор Крей, доктор Сандерс? — спрашивает Эмили Биркетт.

Она — наш куратор от Разведывательного управления министерства обороны. Сильно за тридцать, каштановые волосы стянуты в хвостик, Биркетт — офицер военно-воздушных сил, которая перешла на работу в самую страшную и таинственную из всех спецслужб.

Керри Сандерс и я — гражданские. Сандерс — антрополог, моя ровесница. Ей тридцать с небольшим, прежде чем приступить к работе в OpenSkyAI несколько лет помогала «Фейсбуку» составлять социальные профили пользователей — кого вы знаете, с кем общаетесь, кто для вас особенно дорог.

На первый взгляд OpenSkyAI ничем не отличается от любой другой высокотехнологичной компании из Остина, штат Техас, офис которой расположен в непримечательном бизнес-центре, населенном в основном производителями видеоигр и медицинского оборудования.

На самом же деле OpenSkyAI — частный подрядчик Разведуправления минобороны, который помогает сортировать данные о тысячах людей, решая, кого схватят и отвезут на тайный допрос, чтобы выяснить, не собираются ли эти люди совершить преступление, создающее непосредственную угрозу национальной безопасности, или, может быть, знают кого-то, кто собирается.

Сандерс изучает лица с фотографий в квартире Йосефа.

— Совпадений нет.

— Тео? — переспрашивает меня Биркетт, на этот раз нетерпеливо. — Йосеф возвращается! Можно отзывать команду?

Я хожу по квартире — ну, по виртуальной копии, — заглядывая в открытые шкафы и комоды, пытаясь увидеть невидимое, в то время как что-то в глубине моего сознания задается вопросом, как, черт возьми, я вообще здесь оказался.

— Я думаю, он чист, — говорит Сандерс.

Мне хочется с ней согласиться. При мысли о том, что все эти проблемы у Йосефа возникли только потому, что какой-то мудак в Йемене нагуглил его имя, меня тошнит. Но еще я знаю, что не имею права остановиться раньше времени лишь из-за того, что меня тошнит.

Я возвращаюсь в кухню. Холодильник Йосефа облеплен фотографиями. На большинстве из них — он сам с девушкой или друзьями, улыбается в камеру, смеется над столом, заставленным стаканами. Ровно то, чего ожидаешь от типичного парижского миллениала.

Мы уже изучили его поведение в Интернете. Каждый пост в «Фейсбуке», каждый лайк, каждый лайкнувший его посты — все прошло через нашу систему.

Никаких красных флагов. Это не значит, что его вообще ничего не связывает с подозрительными типами. На самом деле мы все связаны с чем-то или с кем-то ужасным. У Йосефа — дядя в Катаре, который ходил в ту же мечеть, что и боевик ИГИЛ, но в нынешнем мире, где все так или иначе связаны со всеми, это в лучшем случае незначительное совпадение.