Увертюра к смерти

— Я наблюдал за ней. Стучит, стучит, стучит! Затем я услышал, как она кричит: «Кто там? Откройте!» Мне тоже показалось, что я слышал звуки рояля. Она обошла кругом. Я развернул машину. Когда я опять посмотрел на нее, она уже обошла ратушу с той стороны, которая дальше от дороги. Лицо у нее было все красное, и, да поможет нам Бог, я подумал, что у нее начинается истерика. И точно, она крикнула, чтобы я подошел к ней. «Там кто-то есть ведет себя очень подозрительно, — сказала она. — Посмотри в открытое окно». Я подтянулся, но ничего особенного не увидел. «Где рояль?» — спросила она. Ну, я сказал ей. Рояль стоял на полу около сцены. Я знал, что сейчас она пошлет меня в дом ректора за ключом, но тут увидел, что мисс Прентайс выходит из церкви. Я привлек внимание хозяйки к мисс Прентайс, и она помчалась, как ошпаренная кошка, через дорогу и дальше, к церкви. Я медленно двигался на машине, там всего-то метров сорок, и остановился около церкви.

— А как насчет ящика?

— Простите, сэр?

— Вы не доставали ящик из сарая за ратушей, чтобы мисс Кампанула могла встать и посмотреть в окно?

— Нет, сэр. Нет.

Найджел усмехнулся и начал тихо насвистывать.

— Хорошо, — сказал Аллейн. — Это не имеет значения. Что-нибудь еще?

— Нет, сэр. Мисс Прентайс вышла очень расстроенная, прошла мимо меня и направилась вверх по дороге. Я думаю, она решила идти домой по Топ-лейн.

— Мисс Прентайс была расстроена?

— Да, сэр. Думаю, господин Коупленд отослал ее с исповеди с резким ответом.

— Вы не смотрели на нее, пока она шла?

— Нет, сэр, мне не хотелось. Я понял, что она нехорошо себя чувствует.

— Вы думаете, она плакала?

— Не то чтобы именно так, сэр. Слезы не текли, ничего такого, но выглядела она очень расстроенной. В очень плохом настроении.

— Вы не знаете, не пошла ли она в ратушу?

— Нет, сэр, я не могу сказать. Я посмотрел в боковое зеркало и увидел, что она пересекает дорогу, но вполне вероятно, что она могла туда зайти.

— Гибсон, вы можете вспомнить, как точно выглядел рояль? Опишите мне его так подробно, как сможете.

Гибсон почесал челюсть своей широкой ладонью.

— Рояль стоял на полу, там же, где и вечером, сэр. Перед ним был табурет. Нот не было. Э… дайте подумать. Он выглядел не совсем так. Нет, точно. Кое-что было не так.

Аллейн терпеливо ждал.

— Теперь я понял, — громко провозгласил Гибсон. — Да, черт возьми, я понял.

— Да?

— Эти горшки с цветами были на краю сцены, и крышка рояля была откинута.

— Ах, — произнес Аллейн. — Я ждал, что вы это скажете.

3

— Каков же истинный смысл всего этого? — спросил Найджел, когда Гибсон ушел. — Что за ящик? Это не тот, который был под окном?

— Тот самый, — кивнул Аллейн и обратился к Фоксу: — Через некоторое время после того, как Гибсон подтянулся, держась за подоконник, и посмотрел в окно, кто-то поставил там ящик и встал на него. Осталось глубокое прямоугольное пятно, перекрывающее один из следов Гибсона. Я нашел ящик в пристройке. Это не был юный Джорджи. Он воспользовался дверью, и в любом случае окно было бы выше уровня его глаз. Там только следы мисс К. и еще одни большие — без сомнения, Гибсона. Они наступали на дерн. Тот, кто пользовался ящиком, пришел позже, может быть, в субботу, и наступал он только на гравий. Мы проверим ящик на отпечатки, но я не думаю, что это что-нибудь даст. Слушая Гибсона, я думал: вот сейчас он скажет, что ящик использовала мисс Кампанула. Теперь ясно, что это не так. Это будет утомительная работа, но нам необходимо выяснить эту деталь. Что вам рассказали горничные?

— Такое впечатление, что покойная была из племени диких татар, — сказал Фокс. — Я достаточно много всего услышал, прежде чем прийти к этому заключению. Мэри, горничная, которую вы только что видели, сэр, похоже, также выполняла обязанности камеристки. Когда мисс Кампанула была в настроении, она откровенничала с ней. Фактически она делилась с горничной всеми новостями.

— Например, Фокс?

— Например, господин Аллейн, по мнению Мэри, мисс Кампанула вела себя немного странно в отношении господина Коупленда. Помешана на нем, как считает Мэри. Она говорит, что обычно в то время, когда ректор шел утром по деревне, ее хозяйка тоже выходила и слонялась неподалеку под тем или иным предлогом, пока не встретит его.

— О боже! — с неприязнью произнес Аллейн.

— Да, в какой-то мере это достойно жалости, не так ли? Мэри говорит, что она одевалась очень тщательно, шла в Чиппинг и заходила в маленький магазинчик. Она постоянно о чем-то разговаривала с продавщицей, покупая тот или иной пустяк, но все это время не сводила глаз со стеклянной двери. Если показывался ректор, мисс Кампанула как ветром сдувало. Она была очень неуравновешенной леди, и когда дела у нее шли плохо, она наводила ужас на слуг своей злостью, грозила, что сделает что-нибудь отчаянно-буйное и так далее.

— Действительно, вела себя как татары-завоеватели в России, — сказал Аллейн, — и, конечно, это все очень удручающе. Продолжай.