Увертюра ветра (СИ)

   Сердце пропустил удар, замерев в предвкушении. Легкость пьянила сильнее крепленого вина. Я знал, что нужно выждать, пока Нэльвё не дойдет до нашего маленького лагеря и, всласть напрепиравшись с Камелией, не отправится спать. Знал, но едва мог заставить себя не сорваться с места, чувствуя, как время, отмеренное мне, уходит безвозвратно.

   За неимением другого ориентира, я отсчитывал удары сердца. Но оно постоянно сбивалось с ритма, и в конце концов я оставил эти попытки. Мне начиналось казаться, что прошла уже целая вечность, и что Час Волка, изменчивый и опасный, давно вступил в свои права. Еще немного - и край неба озарится золотом нового дня, сжигая мой путь в черном пламени невозвращения.

   Я не мог больше ждать. Стремительным рывком поднявшись с поваленного дерева, я закрыл глаза, вслушиваясь в ночь, льнущую ко мне - мягкую, бархатистую, беззаветно верную, доверчиво открывающую все тайны. И, не задумываясь, не открывая глаз, шагнул в обступившую меня, ставшую мной темноту.

***

   Я шел мягко, едва касаясь земли; то стремительно, то замедляя шаг. Мне не нужно было таиться, притворяться кем-то в этой бесконечности, облеченной в черноту и расцвеченной искрами звезд - я и без того был ей.

   Я шел, не замечая дороги, стелящиеся под ноги травы и мягкие перекаты холмов, только слушая почти не бьющееся, словно замершее тогда, на полпути в ночь, сердце. Ночь, черноокая ночь обнимала меня - и вела, улыбаясь из вышины, даря невесомый легкий шаг и полог темноты, укрывающий от чужих взглядов. Мне казалось, я ушел уже так далеко, что едва ли найду брошенный мной костер, что ночь на изломе, и вот-вот займется заря, но небо по-прежнему ярко горело звездам. Не рассвет - Час Волка, пугающий и безмолвный, набирал ход, бессильный прогнать с небес мою улыбчивую и прекрасную госпожу.

   Но то, что не сумел сделать он, ужасный и безликий, - как тот, кто в Дикую Ночь проходит по миру, ища тех, кто встал на пути Охоты, - смогли негромкие голоса и отблеск костра. Ночь улыбнулась, прощально коснулась лица в подобии пьянящего поцелуя, пробежалась по волосам нежнейшим из прикосновений - и исчезла, забрав свои дары.

   Исчезла, оставив меня один на один с Сумеречными.

   Боялся ли я? Нет.

   Ветер бросил в лицо обрывки фраз, пахнуло дымом, теплом и чем-то гораздо более аппетитным, чем наша каша. Эта мысль неожиданно меня смутила, и своей нелепостью и неуместностью окончательно вернула в реальность. Я прислушался уже слухом - обычным, почти что человеческим слухом, а не смутным чувством-предвиденьем - и безошибочно повернул на запад. Только заколебался, всего на мгновение: уходить за грань или нет?

   "Уходить". Так далеко, как сумею: чтобы еще видеть потускневшие краски бытия, но почти что исчезнуть самому, и пройти к разбитом Сумеречными лагерю незамеченным.

   Я поднял руку, собираясь сделать тонкий надрез реальности - погружаться одним рывком сейчас, когда даже уход на первые Грани лишал меня сил, я не рискнул - когда слуха коснулся знакомой смешок:

   - Ага. Вот и наш горе-страж!

   Рывком обернувшись, я нос к носу столкнулся с Нэльвё. И, проглотив с десяток отборных ругательств и проклятий, зарычал:

   - Какого демона вы тут забыли?!

   - А какого демона ты покинул пост?! - огрызнулся он в тон мне. - Что мы, по-твоему, должны были делать?

   Я глубоко вдохнул, собираясь сказать, куда Нэльвё может идти со своей "заботой", но из-за его вдруг спины выглянула встрепанная белокурая головка Камелии. Ярость вспыхнула легко, точно какой-то дурак ссыпал искры в золотистое море степных трав - и оно захлебнулось пожарищем.

   - Ты в своем уме?! - злым, срывающимся на крик шепотом, начал я. - На кой ты притащил с собой ее? Ты хоть понимаешь, куда я шел и зачем?! Какому риску ты ее подверг? Да кто вам вообще дал право...?!

   Я захлебнулся на полуслове, как захлебываются, сорвавшись с обрыва - в воду. Горло перехватило спазмом, и из него моли сейчас вырваться только короткие, задыхающиеся вдохи. Тревога накатила, пробежав ледком по затылку, рукам, спине... нет, не ледком мурашек, а настоящим: воздух вдруг вымерз до последней капельки влаги, рассыпавшейся в нем, и ударил в лицо инистым крошевом.

   Не замечая исказившегося лица Нэльвё, я грубо оттолкнул его. Все потеряло значение, кроме ощущения приближающейся беды.

   Я не слышал ни мягких, крадущихся шагов aelvis, ни глухого перестука копыт коней, ни тихого, на грани слышимости, треньканья, с которым срывается с натянутой до звона тетивы стрела, но точно знал, что они приближаются. И выкрикнул единственно должное; единственное, что могло спасти нас, остановив даже то, что уже случилось.

   Слова, впечатавшиеся в память каждого бессмертного без исключения, даже если он никогда их не слышал, даже если не знал аэльвского, уходящего сейчас в небыль.

   - Atre Vie! Именем ветра!

   Всадники, рвавшиеся в ночь, остановились, не дойдя дюжины шагов. Еще немного - и сшибли бы, затоптали насмерть.

   ...ржание вставших на дыбы коней, свист спускаемой тетивы - и холодное злое касание ветра, когда одна из спущенных стрел пролетает в одном пальце от моего лица, уходя в ночь.