Увертливый

«Пропеллер» вынес его наружу. На пятачке возле клумбы стояли оба автомобиля. Кроме водителей, в них никого сейчас не было. Черной «карете» Баркова Петя проткнул шину. Подойдя к «санитарке», он открыл кабину шофера и одним рывком выбросил водителя из машины. Охранник, стоявший у входа, неожиданно обнаружил беднягу копошащимся в клумбе. Он словно проявился из воздуха, а машина его в это время, объехав цветы, уже мчалась к дороге.

Галкин повернул направо – в гору. С автоматической коробкой передач – ехал впервые. Рука невольно искала рычаг: ей все время его не хватало. Достигнув поворота, Петр остановился, позвонил Тони, попросил, чтобы выезжал на дорогу. Затем он выправил руль, выключив зажигание, снял машину с ручного тормоза и выскочил из «санитарки».

8.

Сил хватило только дойти до обочины. Теперь он почувствовал боль. И – какую боль! Кровь потихоньку остановилась, – набухшая штанина терлась о рану. Галкин сел, прислонившись к дереву. Когда подъехал Тони и, приблизившись, позвал, он с трудом разжал веки.

– Я слышал выстрелы. Вы ранены?

Где-то далеко внизу ухнул взрыв. «Я же выключил зажигание!? – удивился Петя. – Наверно, был сильный удар – взорвался бак».

«Что это?» – спросил Тони.

«Это война,» – одними губами ответил Петя.

– Я спрашиваю, что с вами?

«Пустяки, – объяснил Петр. – Кость не задета. Только вырвало чуточку мяса!»

Тони помог сесть в машину.

– Скорее к хирургу. Потеряно много крови!

– Опасно! Будут искать по больницам.

– Мы сделаем, чтобы никто не нашел. У меня тут поблизости есть практикующий врач.

– Я заплачу! Главное – чтобы они не разнюхали.

По дороге Тони дозвонился к доктору. А минут через тридцать Галкин уже забирался на перевязочный стол.

Пуля прошла по касательной, сняв кожу и проделав борозду в бедренной мышце. Пришлось накладывать шов. Но что это был за шов! У себя на родине о таких швах Галкин даже не слышал. Сначала по краям раны наклеили две полосы из самоклеющейся ткани, а затем застегнули, вделанную в пластырь застежку-молнию. И никаких тебе игл, никаких ниток, скоб, никаких мучений при снятии шва – взял отклеил пластырь и все. Как ему объяснили, это называлось «атразип». «Молния» защищала рану, но не касалась ее поверхности, позволяя тканям свободно дышать, тем самым, способствуя заживлению. Врач советовал два дня воздержаться от нагрузок и резких движений, а чтобы восстановилась кровь, побольше пить сухого красного вина. «Для этого случая могу предложить вам – свое.»

В течение часа Галкин отлеживался на кушетке у доктора, пока Тони ездил по магазинам искать для него новые джинсы. Старые (продырявленные и пропитанные кровью) пришлось выбросить.

До машины Галкин дошел почти не хромая. Этот день решил отлежаться. Попросил Тони купить кое-какие продукты, а вечером выполнить одно поручение и позвонить. Когда стемнеет, водитель должен был проехать мимо виллы Сильвестри с включенным приемником, настроенным на частоту маячка. Сигнал прослушивается в радиусе трехсот метров. Если маячок будет слышен, значит, он остался на вилле (либо – у Бульбы в воротнике либо сам по себе). Если маячок не будет прослушиваться, он или поврежден, или Тараса переместили в другое место. В любом случае, это даст хоть какую-то информацию.

Галкин вспомнил, что хотел позвонить в Питер, уточнить ситуацию. Но зазвонил телефон, который Петя изъял у Баркова в последний раз. Звонил Фабио собственной персоной. Каким-то образом он догадался, у кого сейчас аппарат. Впрочем, догадаться было не сложно: Галкин не первый раз изымал аппараты.

– Пьетро, это же – вы! Отвечайте! Почему молчите?

– Я уже говорил, меня зовут Паоло!

– Я помню. А Игорь утверждает, что – Пьетро.

– Ваш Игорь все перепутал!

– Ну, хорошо, пусть будет Паоло! Но вы разбили мою машину!

– А ваши люди стреляли в меня!

– Вы ранены?

– Синьор, Сильвестри, вы же видели кровь! Зачем спрашиваете?

– Хочу знать, что мне еще от вас ждать.

– Если вы не вернете заложника, вас ожидают серьезные неприятности.

– Интерпол?

– И это тоже.

– От вас зависит, когда и как ваш Бульба вернется домой.

– Опять торгуетесь?

– Хочу найти с вами общий язык.

– Какой может быть общий язык с человеком, берущим заложников?

– Ваш Бульба не заложник, а гость.

– Гость, которого усыпили, насильно лишили свободы, разлучили с семьей? Кстати, он такой же мой, как и ваш.

– А мы, между прочим, решили ему показать Флоренцию, а потом, может быть, и Венецию.

– Кто мы? Вы и ваш Игорь?

– Беру это дело в свои руки. Завтра должны прислать новую машину.

– Это меня не касается.

– Вам так плохо?

– А это вас не касается.

Галкин выключил телефон. Он рассуждал так: «Если бы Тараса обыскали и опять нашли телефон, Фабио наверняка похвастался бы. Впрочем, не обязательно. Сильвестри – очень хитер. Чтобы делать выводы, надо хотя бы дождаться звонка от Тони».