Увещевание к язычникам. Кто из богатых спасется

О благе ты спросил меня. Вот мой ответ:
Порядок, справедливость, святость, набожность,
Власть над собою, польза, красота оно,
Суровость, строгость, выгода всегда во всем,
Бесстрашие, беспечность, безболезненность,
Поддержка, благосклонность, верность, дружество,
Согласие и ценность…
Заботливость и скромность, кротость, слава, мощь,
Бессмертье, непорочность, вечность вечная,
Раб – всяк, взирающий на мнение толпы,
Надеясь получить от этого барыш.

Я думаю, Клеанф здесь отчетливо показывает, каков Бог, а также и то, каким образом общественное мнение и обычай порабощают тех, кто следует за ними, а не ищет Его. Нельзя умолчать о пифагорейцах, говорящих: Бог один, и Он находится не за пределами миропорядка, как некоторые полагают, но в Нем, весь в полном круге, Хранитель всякого рождения, смешение всех веков, Творец собственных сил и всех дел, Светоч в небе и Отец всего, Ум и одухотворение полного круга, движение всего. Для познания Бога теми, кто способен хоть немного разглядеть истину, достаточно и этого, по вдохновению Божиему записанного философами и отобранного нами.

Глава седьмая Проблески истины у поэтов

§ LXXIII. Ссылка на Арата и Гесиода

Так как одной философии недостаточно, пусть придет к нам и сама поэзия, полностью погрязшая во лжи, едва ли склонная когда-нибудь свидетельствовать об истине, скорее уж признающаяся в уклонении от Бога к вымыслам и сказкам. Пусть первым явится тот поэт, который захочет. Так вот, Арат считает, что сила Бога проникает все:

…чтобы прочным и крепким все было,
Вечно и первым Его и последним умилостивляют.
Радуйся, Отче, великое чудо и высшее благо!

Таким же образом на Бога намекает и аскреец Гесиод:

Всей Он вселенной великой Владыка и Царь всемогущий.
Нет никого из богов, кто на власть Его право оспорит.

§ LXXIV. Еврипид, Софокл и раскаяние Орфея

Даже со сцены открывается истина. Еврипид, взглянув на эфир и на небо, говорит: Его считай Богом. У Софокла же, сына Софилла, находим:

Воистину один-единственный есть Бог,
Который создал землю всю, небесный свод,
И натиск волн морских лазурных, и ветров.
Но в сумерках блуждая собственной души,
Как утешенье в бедах, статуи богов
Себе воздвигли мы из меди и камней,
Из золота и кости изваянья.
Им и жертвы принося, и праздники в их честь
Справляя, думаем, что набожные мы.

Именно он, набравшись храбрости, показал зрителям истину со сцены. Фракийский же иерофант и вместе с тем поэт, Орфей, сын Эагра, после составления канона оргических таинств и теологии идолов слагает палинодию в пользу истины и поет действительно священную, хотя и запоздалую песню:

Тем, кому можно, скажу, а кто таинства чужд, пусть закроет
Дверь за собой; ты же слушай, Мусей, сын Луны светоносной!
Истину я изреку, чтобы жизнь у тебя не отняло
Милую то, что тебе показал я когда-то напрасно.
Слово познав Божества, рядом с ним пребывай неотлучно,
Сердце духовное прямо направив, ступи на путь славный
И созерцай одного Властелина вселенной бескрайней,
Чуждого смерти.

Затем ниже прибавляет: