Увядание

– Комендант Линден поверил, хоть и знает о выломанной сетке в твоем окне. Насчет Распорядителя Вона не знаю. На кухне все поручились, что видели тебя в саду перед самым ураганом. Сказали, ты попыталась вернуться в дом, когда услышала сигнал тревоги. Версия, по-моему, вполне убедительная.

– Что они сделали? – не веря своим ушам, переспрашиваю я.

Чуть улыбнувшись, она заправляет мне за ухо непослушную прядь волос.

– Думаю, ты им нравишься. Особенно Габриелю.

Габриель! Пронзительный взгляд голубых глаз и рев разыгравшейся стихии. Распахнутые руки. Вот он меня ловит. Уют его объятий. Потом темнота.

– Это он меня нашел.

– Тебя полдома искало, – говорит она. – Комендант Линден и тот присоединился к поискам. Всюду летали ветки, сучья. Так что ему тоже досталось.

Линден. В синяках. Спит рядом. Капля крови в уголке рта. Вытираю ее пальцем.

– Я думала, ты погибла, – признается она. – Когда Габриель принес тебя на кухню, на тебе живого места не было.

– Это недалеко от правды.

– Сесилия орала как резаная. Ее слуги до спальни буквально волоком тащили. Втроем. Распорядитель сказал, что, если она не успокоится, у нее будет выкидыш. Ну да все с ней в порядке. Ты же ее знаешь.

– А что с Габриелем? – спрашиваю я.

С тех пор как очнулась, ни разу его не видела. Не знаю даже, сколько времени я уже в сознании.

Линден что-то бормочет во сне, и я вздрагиваю от неожиданности. Он утыкается лицом мне в плечо, и кажется, еще секунду и откроет глаза, но дыхание его остается глубоким и размеренным.

С внезапно посерьезневшим видом Дженна наклоняется еще ниже. Мы и так едва шепчем, но она хочет быть уверенной, что нас никто не услышит.

– Не знаю, что там между вами происходит, но будь, пожалуйста, поосторожней. Ладно? Мне кажется, Распорядитель Вон что-то подозревает.

Вон. От одного упоминания его имени кровь стынет у меня в жилах. Я никому не говорила о том, что он рассказал мне о Роуз. В голове все перемешалось, и я не могу отличить свои видения от реальности. Вдобавок я боюсь того, как он может со мной поступить. Заставляю себя переключиться с мыслей о нем.

Не знаю, что ответить Дженне. Я ведь сама не понимаю, что происходит между мной и Габриелем. Все, о чем могу сейчас думать, так это о паническом страхе, который охватывает Габриеля всякий раз, когда Вон поблизости. Может, ему угрожают?

– Он в порядке? – судорожно сглотнув, спрашиваю я.

– В полном. Так, пара царапин. Он к тебе заходил несколько раз, но ты спала.

В достоверности ее отчета можно не сомневаться – она до мелочей знает обо всем, что происходит в этом доме. Тихая и незаметная как мышка, Дженна ничего не упускает из виду. Вспоминаю слова Вона о том, что неплохо было бы отправить ее на корм рыбам, о ее сестрах, которых расстреляли в том фургоне, и глаза сами наполняются слезами, горло перехватывает от рыданий.

– Не волнуйся, – шепчет она. – Я поищу его. Все будет хорошо.

– Не будет, – срывающимся голосом шепчу я в ответ.

Боюсь сказать лишнего. Вдруг услышит Распорядитель Вон. Он и так все про всех знает. У этого ужасного человека повсюду глаза и уши. Ему не стоит большого труда дергать нас за веревочки. И он прав. Я проведу в этом доме остаток своей жизни. Есть смысл устроиться здесь поудобней. У меня закрадываются подозрения, что он и есть мой настоящий тюремщик, а мужчина, посапывающий рядом, находится в столь же незавидном положении пленника, что и его жёны.

Дженна остается со мной некоторое время. Наконец у меня не остается сил даже на слезы, боль стальным обручем стягивает грудь, ноги, голову, и я проваливаюсь в небытие.

Первое, что я вижу, открыв глаза на следующее утро, это Сесилия, которая неловко мнется у двери. Беременность уже не скрыть. Руки и ноги девушки стали такими худенькими, что на их фоне изрядно округлившейся живот кажется просто огромным.

– Привет, – говорит она высоким детским голосом.

– Привет, – хрипло отвечаю я.

Мои слова звучат так, будто я пригоршню битого стекла проглотила, но откашляться я не решаюсь – знаю, что будет очень больно. Вспоминаю, что сказала мне о Сесилии Дженна. Мол, орала как резаная, когда меня принесли.

– Как ты? – спрашивает Сесилия.

Не успеваю я и рта открыть, как она вытаскивает из-за спины руку и демонстрирует мне вазу с белыми, похожими на звезды цветами.

– Лилии, как те, о которых ты рассказывала.

Они и вправду точь-в-точь как те, что выращивала мама, – с розово-красными, напоминающими след от разлитых чернил полосками по всей длине лепестка. Сесилия ставит вазу на прикроватный столик и кладет мне руку на лоб.

– У тебя небольшая температура.

Прямо как маленькая девочка, играющая в дочки-матери. Наверное, это все побочный эффект болеутоляющих, но я ее в данный момент просто обожаю.

– Обними меня, – говорю я ей и протягиваю руку, к которой подключена капельница.

Она, не колеблясь ни секунды, бросается ко мне в объятья. Проявляя осторожность, чтобы не задеть ребра, Сесилия сжимает в пальцах мою ночную сорочку. Шея становится мокрой от ее слез.

– Я так перепугалась, – признается она.