Увядание

Снимаю перчатки, чтобы развязать ленточку. Стараюсь управиться поскорее – на морозе пальцы быстро немеют. Под оберточной бумагой обнаруживается маленькая картонка. Снимаю с нее крышку, ожидая увидеть что-нибудь непрактичное, вроде золота или бриллиантов, но меня ждет сюрприз. В коробочке лежит пластиковая карта на серебряной цепочке. Точно такие же носят на шее все слуги.

Магнитная карта-ключ от лифтов.

Это наконец происходит. Я становлюсь первой женой! И получаю определенную степень доверия, которая вытекает из моего нового положения. Невольно вскрикиваю от радости и тут же зажимаю себе рукой рот. Глаза блестят от с трудом сдерживаемого восторга. Мне только что подарили свободу. Упакованную в картонную коробочку.

– Линден!

– Ну, на все этажи с ней не попасть. Но ты сможешь спуститься вниз, когда тебе захочется прогуляться, и… – Я бросаюсь в его объятия, и он тут же умолкает, зарывшись лицом в мои волосы.

– Спасибо, – благодарю я его за подарок, ценности которого ему никогда не понять.

– Он тебе точно понравился? – шепчет он немного растерянно.

– Конечно, – искренне отвечаю я и отстраняюсь.

Снова его мальчишеская улыбка. В это мгновение он ни капли не похож на Распорядителя Вона. С этими яркими, покрасневшими губами Линден представляется идеальной моделью для отца Дейдре. Сейчас он видится мне таким трогательным, милым, неиспорченным. Он берет мое лицо в ладони и целует меня во второй раз за все десять месяцев нашего брака. Этот поцелуй я не прерываю.

Поднявшись к себе на этаж, несусь по коридору, выкрикивая имя Дженны. На шее болтается цепочка с магнитной картой. Едва уловимый вкус поцелуя Линдена перебивается тяжелым ароматом ладана, царящим в коридоре. Этот знакомый запах заставляет меня почувствовать себя путешественником, вернувшимся домой из дальних космических странствий.

Дженны нигде нет, а Сесилия спит. Ее храп слышен даже через закрытую дверь. Вызываю Дейдре. Она говорит, что Эдер тоже не знает, где его хозяйка, но мне не стоит волноваться, далеко уйти она не могла. Действительно, не могла. Поэтому я решаю дождаться ее в библиотеке, листая книги в поиске новых сведений о реке Рейн и ягодах рябины. Все мои усилия оказываются бесплодными, и я погружаюсь в изучение жизненного цикла колибри. От этого занятия меня отрывает приглашение Линдена спуститься к ужину.

Сесилия, отяжелевшая и неповоротливая на восьмом месяце беременности, приваливается ко мне, жалуясь на боли в спине. Слуга предлагает отнести обед ей в комнату.

– Не говори глупостей, – отчитывает она его. – Я буду ужинать с мужем, как и все остальные.

Заходим в обеденный зал. Вон и Дженна уже сидят за столом. В ее лице ни кровинки, глаза опущены, даже когда мы Сесилией занимаем за столом места по старшинству. В прошлом месяце Дженне исполнилось девятнадцать. Об этом не знает никто, кроме меня. Жить ей осталось не больше года. Я предложила ей бежать со мной, как только я придумаю стоящий план, но она отказалась. Ей все равно, будет ли Вон ставить над ее телом свои эксперименты. К тому времени она уже будет далеко отсюда, запредельно далеко, вместе со своей семьей.

Сейчас, сидя рядом с ней, я гадаю, чей прах получит Линден после ее смерти. Я уже дала себе слово, что меня на этих похоронах не будет.

К нам присоединяется Линден. Время за ужином течет тягостно. Сесилия настолько плохо себя чувствует, что даже не выражает недовольства по поводу карты-ключа, висящей на моей шее. Вместо этого она ерзает на стуле, пытаясь занять положение поудобней. Один из слуг приносит подушку и подкладывает ее под спину Сесилии. Удивительно, но она принимает его помощь молча, а не срываясь, как обычно, на крик.

Все надеюсь увидеть Габриеля, но его нет среди тех, кто прислуживает нам сегодня за ужином. Я спрятала в наволочку его носовой платок и повсюду ношу с собой леденец. Продолжаю надеяться на то, что у Габриеля все хорошо и он скоро даст о себе знать. Полагаю, переживания столь явно отражаются на моем лице, что Вон решает поинтересоваться, все ли у меня в порядке. Я говорю, что просто немного устала, Сесилия заявляет, что готова поспорить насчет того, кто из нас устал больше, Дженна не произносит ни слова. Ее молчание только усиливает мою тревогу.

Самое малое, что я могу сделать, это поддерживать с Линденом непринужденный, светский разговор. В нашу беседу периодически вклинивается Сесилия. Дженна гоняет по тарелке кусочки вареной моркови. Вон говорит, что ей нужно поесть хоть немного. Он улыбается, но в голосе его звучит неприкрытая угроза, и Дженна подчиняется.

После десерта нас провожают обратно на этаж. Сесилия отправляется спать, а мы с Дженной молча проходим в дальний угол библиотеки.

– У тебя на шее ключ, – отмечает она.

– Тебе спасибо, – отвечаю я. В памяти всплывает утренний эпизод в ее спальне. – Как у тебя получилось его убедить?