Увязнуть в паутине (ЛП)

— Жестокий пятый прокуратор Средместья?

— Не бойтесь, пожалуйста. Думаю, что население Варшавы предпочтет освободить красивую женщину, а не Варраву. — Шацкий поверить не мог, что ляпнул подобную дурость.

Та рассмеялась, похоже, от чистого сердца, а Шацкий искривил губы в усмешке, он не мог отойти от шока. А ну, если бы она выбрала какой-нибудь другой роман? Такой, которого он не знал? Сошел бы за дурака, как пить дать. Теодор уселся, пытаясь делать вид уверенного в себе и скучающего человека. Плащ он повесил на спинку соседнего стула. Теперь он глядел на журналистку и размышлял, не было ли его вчерашнее мнение о ней излишне суровым. Имелась в ней свежесть и энергия, которые только прибавляли ей привлекательности. В блузке-распашонке, с черным камнем, украшающим декольте, девушка выглядела прелестно. И у Шацкого тут же появилось желание сделать ей комплимент.

— Красивый галстук, — сказала Гжелка.

— Спасибо, ответил Шацкий и подумал, что ответит тем, как девушка прелестно выглядит в этой блузке, но промолчал. Ему показалось, что это прозвучало бы как «хей, малая, а не желаешь, чтобы я трахнул тебя стоя».

Девушка заказала кофе-латте и торт с молочными пенками, сам же он попросил маленький черный кофе, размышляя над выбором пирожного или торта. Охотно съел бы торт из безе, но опасался, что покажет себя дураком, когда попытается отрезать кусочек, а безе будет убегать во все стороны, так что, в конце концов, больше внимания придется уделить еде, а не беседе. И он заказал серник. «Ну, блин, ты и оригинален, Теодор, — обругал он сам себя. — Закажи теперь еще кофе-заливайку и пачку «собеских»,[51] и тогда будешь польский прокурор на все сто».

Гжелка не спрашивала, почему он ей не позвонил, но Шацкий и сам пояснил, что ему было стыдно за вчерашнее поведение. Он похвалил ее заметку, на что журналистка лишь слегка скривилась, она прекрасно понимала, что это вам не чемпионат мира.

— Я слишком мало знала, — сказала она и пожала плечами.

Потом немного рассказала о своей работе. Что беспокоится — а справится ли, что испытывает дрожь перед представителями полиции, судов, прокуратуры.

— Некоторые из них способны быть совсем не любезными, — вздохнула она в приступе откровенности и покраснела.

И тут позвонила его мобилка. Теодор глянул на экран: «Котик», то есть Вероника. Боже, неужто возможно, что у женщин подобный нюх? Он ведь звонил ей и сообщил, что будет попозже. Звонил? Уже и сам не был уверен. Отвечать не стал, отключил телефон. Ладно, потом чего-нибудь выдумает.

Гжелка спросила, нет ли чего нового по вопросу убийства на Лазенковской, и сразу же предупредила, что спрашивает не из профессионального интереса, но только лишь из собственного любопытства. Шацкий хотел рассказать ей правду, но посчитал, что это было бы неосторожным.

— Есть, — ответил он, — но говорить я об этом пока не могу. Извини.

Та кивнула.

— Зато есть кое-что иное, скажем, подарок в качестве извинения.

— А я думала, что подарок — это кофе.

— Совсем даже наоборот. Кофе в компании пани — это подарок для меня. — Гжелка смешно затрепетала ресницами, Шацкий признал, что впечатление было — высший класс. — Сейчас я пишу обвинительный акт по вопросу одного убийства, на следующей неделе дело отправляем в суд. Дело весьма любопытное, дума, оно может стать поводом для статьи, посвященной насилию в семье.

— А кто убил. Он или она?

— Она.

— Какие-нибудь подробности будут?

— Сейчас я бы предпочел их не раскрывать. Не за столиком в кафе. Я дам вам обвинительный акт, там все будет написано. Потом, самое большее, побеседуем, если у вас возникнут какие-то вопросы.

Шацкому показалось, что эти слова прозвучали настолько безразлично, как он сам это представлял, и что девушка не услышала в них ноток надежды.

— А разве так можно? — удивилась Гжелка.

— Что можно?

— Давать кому-нибудь акт обвинения?

— Естественно, ведь это публичный документ, составленный государственным служащим. С акта обвинения процесс начинается, весь ход судебного процесса открытый, если только суд по каким-либо причинам не решит иначе.

Несколько минут они еще беседовали о судебно-прокурорских процедурах. Шацкий был удивлен, что журналистку это интересует настолько. Для него самого все это были скучные бюрократические тягости, которые лишь занимали кучу времени. Вообще-то говоря, у каждого прокурора должен быть ассистент, чтобы заниматься подобными глупостями.

— А детективы пан читает? — неожиданно спросила девушка, уже после того, как они заказали еще по бокальчику вина и попросили принести пепельницы. Оказалось, что Гжелка курит, и Шацкий обрадовался, что у него остались еще две сигареты.