Увидеть Париж – и победить!

Расслабить руку. Сердце замирает от дурных предчувствий. Страшно? Чего себе самому врать: конечно, страшно. Но чем он лучше какого-нибудь пехотинца, который под пулеметы из окопа, матерясь, лез, в полный рост, выпрямляясь? Тому тоже страшно было, еще страшнее, потому что видел, как впереди идущие товарищи снопами под смертельным огнем валятся. Там шансы один к ста! И смерть иная, лютая: от пули в живот или в грудь и долгое, мучительное умирание в грязи, снегу или заполненной трупами воронке. А здесь, на простынях под одеялком, – укольчик. И готово. Так что нечего нюни распускать, сам в тот окоп забрался. Вперед солдат за… Хрен знает за кого и почему, но вперед! И будь что будет…

Укол и… навалившаяся темнота. Опять…

* * *

Дорога… Куда-то везут… Куда? На голове плотный мешок или шапочка, так что ни черта не увидишь. Но можно слушать и считать повороты. Надо считать, хотя вряд ли это поможет, потому что, когда не знаешь пункт отправления, выстроить маршрут таким приемом практически невозможно. Но вдруг это пригодится, когда будет известен конечный пункт и можно будет попытаться связать их воедино, как в школьной задачке, где из пункта «А» в пункт «Б»…

Направо, примерно, семьдесят градусов… Теперь налево – тридцать. Минуты четыре – прямо. Запоминать, снимать «кальку» с дороги, чтобы потом наложить ее на карту от места прибытия. Такая привычка…

Сколько они едут? После того, как он пришел в сознание, минут сорок. А до того? Можно только гадать. Кто в машине? Точно, что водитель и кто-то рядом с ним, на кого он периодически наваливается. На руках наручники, но ноги свободны. Можно тихо придушить рядом сидящего охранника или проломить ему голову, накинуть цепочку браслетов на шею водителя, перехватить руль… Но это так… просто мысли, которые на рефлекторном уровне, потому что сознание всегда работает на спасение, выстраивая планы возможного побега.

Нет, бежать он не будет, не для того забирался в западню, чтобы теперь из нее тикать. Ему этот путь до конца пройти надо… Не очень-то приятно с мешком на голове кататься, но кабы они хотели, давно бы его прикончили: например, дозировку инъекции повысили и сбросили труп где-нибудь по дороге в тихом месте, чтобы его зверье по косточкам растащило. А зверья здесь тьма, потому как находятся под особой охраной.

Едем.

Звонок мобильного. Односложный разговор:

– Да, едем. Всё нормально. Подарок – везем… Минут через тридцать.

Английский неродной, говорит с акцентом. Он у них у всех тут неродной, похоже, фирма предпочитает вербовать бойцов с дальних окраин, с периферии цивилизации. И это правильно. В коренного американца или европейца, случись прокол, полиция вцепится мертвой хваткой, а мексиканца, индонезийца или русского – поди, сыщи.

Поворот… Еще… Прямой участок дороги и скорость, судя по ощущениям, возросла. Похоже, что автобан. Это хорошо. За автобан можно зацепиться – их немного…

Съезд. Поворот… Еще… Остановка. Кажется, что открываются ворота. Тронулись, но недалеко: метров восемьсот. Снова остановка. Чего ждем? Еле слышный скрип и съезд вниз. Подземный гараж. Значит, свой дом или вилла. Скорее, вилла, если прикинуть расстояние от ворот до гаража. Ладно, будем иметь в виду.

Остановка. Похоже, конечная. Толчок в бок.

– Выходи.

Ладно, пошли. Шаг, другой… Придержали за плечо – дверь открывают. Ступеньки. Топ-топ наверх. Одиннадцать ступенек, надо запомнить, путь в гараж всегда может пригодиться. Опять остановка – новая дверь. Идем… Считаем, запоминаем шаги, ступени, повороты. Тепло… Значит, в комнату вошли.

– Садись.

Толкнули под зад стул, сдёрнули с головы мешок.

Яркий свет. Много света. И рожа в медицинской маске. Пандемия у них тут, что ли? По крайней мере, в этой конкретной «фирме» – точно. Осмотримся… Окно – пуленепробиваемый стеклопакет, у стены раскладная кровать, правда, с подушкой и одеяльцем. На небольшом столике стакан и бутылка минералки. Дверь, похоже в санузел. Не тюрьма, не больница, непонятно что. Вот здесь его и будут выдерживать до особого распоряжения. Неплохо, ну то есть до среднестатистической европейской тюрьмы не дотягивает звезды две, потому как без тренажеров, библиотеки, психологов, Интернета и выбора блюд, но в сравнении с российскими изоляторами очень даже неплохо! Вот только задерживаться здесь нельзя.

Повернуться, глянуть, поманить человека в маске пальчиком. Сказать торжественно:

– Хочу сделать важное заявление.

Подошел ближе.

– Мне здесь, – показать вокруг, – не нравится. Вообще. Интерьер, уровень сервиса… Прошу перевести меня в другое, более приличное место, соответствующее уровню произведенной оплаты.

Смотрит удивленно.

– Передайте мою просьбу вашему непосредственному начальству и прибавьте, что если мои требования не будут удовлетворены, я обращусь в Европейский суд по защите прав потребителя и еще к местному прокурору.

Нет, не понимает. Не понимает, почему это пленник не паникует, не пытается выяснить, где он и что его ждет. Слова людей не убеждают, только действия.